Дворянин - Константин Калбанов (2021)

Кстати, вскоре после освобождения капитанов захваченных кораблей оба способа стали достоянием общественности. Газетчики тут же обозвали методы бесчестными, сообщив, что на такое способны только коварные русские, воспользовавшиеся открытостью честных каперов, принявших их в семью, как родных, и пригревших на груди змею.

Было много шума по поводу нового артефакта «Страж». Писаки твердили, что необходимо ограничить его распространение, не забыли и в очередной раз пройтись по поводу русских, которые способны извратить любое полезное открытие во вред человечеству и прогрессу.

Борис склонялся к тому, что решение на международном уровне все же будет принято. Все, что касается посягательств на устои, тут в приоритете. Есть здесь такая Лига Наций, которая вырабатывает международные законы. Так что озаботятся.

Штука и впрямь забористая. Хотя никаких сомнений, что спецслужбы, наоборот, постараются сделать все, чтобы заполучить себе образцы. Максимум, что случится, – это изъятие «Стража» из свободного оборота. Ничто так не способствует гонке вооружения, как призывы к разоружению, уж это-то Измайлов знал доподлинно…

На этот раз сворачивали паруса не для маневра, а по поводу захода в гавань Голубицкого. А куда же еще должен был направить свое судно номинальный его владелец, Проскурин Павел Александрович, потомственный дворянин и вассал боярина Голубицкого? К тому же и капитан брига также связан с этим островом. И новому кораблю быть приписанным к нему же. А заодно следовало бы исключить из списков проданную «Газель».

С портовыми формальностями управились быстро. Впрочем, как бы скоры на руку они ни были, еще до их схода на берег к ним прибыл посыльный от боярина Голубицкого, который приглашал к себе на аудиенцию профессора Проскурина и лейтенанта Рыченкова.

– Чего уставился? – рассерженным котом фыркнул шкипер.

– Лейтенант?

– Военного времени, – уточнил Дорофей Тарасович.

– Так мы вроде не воюем, – не унимался Борис. – Мичманы – те могут быть не из дворян. Но лейтенант… – многозначительно замолчал Борис.

– Почитай положение о георгиевских кавалерах. Имею право на звание лейтенанта без производства в дворянское сословие.

– О как.

– Да уж так.

– Ладно. А чего ему от тебя понадобилось-то, Дорофей Тарасович? Столько лет ты ему не нужен был, а тут вдруг здравствуйте.

– Ну так я все это время извозчиком работал, а сейчас учудил такое, что вся Европа на ушах.

– Уверен, что не из-за Павла Александровича?

– Не. Он мужик взрослый и самостоятельный, сам за себя ответит. И вообще, куда вольготнее себя чувствует в боярских хоромах.

– Ну, не пуха.

– Ой, да ладно, чего я там не видел, – одергивая китель, отмахнулся шкипер.

Может, и так. Но в кои-то веки он был обряжен в форму, сидящую на нем, как влитая. Все такой же худой, но уже не производит впечатление старика и варнака. Подтянутый офицер, до синевы выбрит и… трезв, как стеклышко. Разве только с неизменной трубкой. Причем той самой, старой и видавшей виды.

– Ну что, Терентий Андреевич, навестим наши механические мастерские? – поинтересовался Борис у механика.

– Если верить письмам Кротова, то там уже не мастерские, а чисто завод. И он продолжает настаивать на расширении.

– С этим мы пока погодим.

– Что так? Решил, как царь Кощей, над златом чахнуть?

– Нет. Но и вкладываться в экономику боярина Голубицкого желания не имею. Вы со своими деньгами можете поступать, как пожелаете, а я торопиться не стану.