Безмолвный пациент - Алекс Михаэлидес (2019)

– Сложно сказать заранее. Вы понимаете это не хуже меня. Процесс лечения всегда индивидуален. Полгода. Год. Может, больше. Возможно, лечение займет несколько лет.

– У вас шесть недель, – отрезал Диомидис.

Стефани вышла на середину комнаты и воинственно скрестила руки на груди.

– Я – управляющий Гроува и запрещаю…

– А я – руководитель клинических исследований Гроува, – жестко перебил ее профессор, – и это мое решение! Не ваше! Я беру на себя полную ответственность за все возможные травмы, от которых в ходе работы может пострадать наш терпеливый психотерапевт, – произнося последние слова, Диомидис весело мне подмигнул.

Стефани сверкнула на нас с профессором глазами, а потом, не говоря ни слова, вышла из кабинета.

– Так-так! Похоже, вы только что нажили врага в лице Стефани. Вот незадача! – Диомидис весело посмотрел на Индиру, а потом, посерьезнев, повернулся ко мне: – Шесть недель. Под моим личным контролем. Понятно?

А какой у меня был выбор? Конечно, соглашаться.

– Шесть недель. – Я кивнул.

– Вот и договорились.

Кристиан выглядел очень недовольным.

– Алисия не заговорит ни через шесть недель, ни через шестьдесят лет. Вы зря теряете время, – раздраженно выпалил он и вышел из кабинета.

Интересно, почему Кристиан был так уверен в неудаче? Впрочем, это лишь сильнее раззадорило меня.

6

Домой я приехал, едва держась на ногах от усталости. В прихожей чисто механически нажал на клавишу включения света, но ничего не произошло: лампочка перегорела. Мы давно собирались заменить ее на новую, да все руки не доходили. Я сразу понял, что дома никого нет. Было тихо – явление, совершенно не совместимое с Кэти. Я не хочу сказать, что у меня слишком шумная супруга, просто ее постоянно сопровождает какой-то звуковой фон: Кэти разговаривает по телефону, читает вслух роли, смотрит телевизор, слушает и подпевает каким-то неизвестным мне группам. Однако сейчас в квартире царила гробовая тишина. Я позвал Кэти. Тоже по привычке. Или уступая чувству вины, которое подталкивало убедиться в том, что я один, перед тем как согрешу.

– Кэти?

Никто не ответил. Я на ощупь пробрался в гостиную и зажег свет. Обстановка комнаты в очередной раз ошеломила меня, как это всегда бывает, пока не привыкнешь к новой мебели: новые стулья, новые шторы, непривычные цвета – красное и желтое вместо черного и белого. На столе стояла ваза с розовыми лилиями – любимыми цветами Кэти. Их навязчивый мускусный аромат уплотнял воздух, и становилось тяжело дышать.

Я взглянул на часы: половина девятого. Где же Кэти? Задержалась на репетиции? В театре готовили новую постановку «Отелло», которую продюсировала сама «Королевская шекспировская компания», однако дела пока шли не очень хорошо. Бесконечные репетиции изматывали актеров. Кэти сильно осунулась, выглядела более уставшей и бледной, чем обычно, постоянно мерзла. «Черт возьми, я все время чувствую себя больной. Сил нет», – жаловалась она. И это было заметно. Репетиции заканчивались все позже и позже. Бедняжка возвращалась домой в полумертвом состоянии и тут же валилась в кровать. Скорее всего, вернется через пару часов, не раньше. И я решил рискнуть: извлек из тайника горшочек с «травкой» и стал сворачивать косяк[16].