Красавица - Анастасия Евлахова (2021)

Двери распахнулись, и за ними долго никто не появлялся. Рей уже подумал, что его заметили по камерам, хотя никаких линз под сводами зала не увидел. Пользуются ли местные такой оптикой? Или, может, сработало какое-то другое следящее устройство и за ним уже идут?..

Когда из-за дверей наконец появилась фигура, Рей не поверил своим глазам.

– Ица! – выдохнул он, подавшись вперед.

Неужели бывает такая удача?.. Но Ица повернулась к нему, и Рей застыл на половине шага.

Сначала в глаза ему бросилось ярко-красное, незнакомое платье. В лабораториях наблюдателей Ица стащила белый халат и сменила на него летную куртку Рея. Халат подходил ей куда больше и, застегнутый на все петельки, закрывал даже колени. Но теперь она была одета в совершенно невероятное, слишком броское, слишком хорошо на ней сидящее платье, которое вряд ли можно было стянуть где-то походя. И волосы у нее были теперь куда длиннее – по лопатки. Но то, что это не Ица, Рей понял благодаря тому, что половину знакомого лица занимала непонятная отметина.

Глава 21. Семейный отсек

После жесткой посадки на острове в голове у Ицы все перемешалось еще сильнее. Она то и дело чувствовала пульсацию в висках и тошноту, но их удавалось прогнать, глубоко подышав. Хуже было другое: если раньше Ица точно знала, зачем ей лететь на остров, то теперь ей стало казаться, что она никогда отсюда не улетала. А может, так и есть?

Теперь ей чудилось, что не было ангара из дроковых шкур, не было резервуара и странного смущения на лице Рея, когда он увидел ее впервые, не было Наблюдательных лабораторий и полета по Бездне. Ице казалось, что все это было в другой жизни – в чьей-то чужой. Все это было дурным сном, наваждением, какой-то шуткой – вполне возможно, иллюзией или голограммой. И, дыша прохладным ночным ароматом Первого кольца, Ица все яснее и яснее понимала, что этот остров – ее дом. Ведь он ей уже являлся в этих странных зеленых искорках. И уж это видением не было. Это было реальностью.

Нет, Рей не мог ее создать, ее суть – совсем другая. Ица поняла это, когда прижалась щекой к Древу: его сила забилась в ее сердце, отзываясь, перекликаясь, чувствуя родную кровь… Да, оно ее отвергло, назвало ее чужачкой, но Ица знала: Древо ей лжет. Древо создавало таких, как она, – тех, кто рождался на этом отчужденном острове. Ица походила на здешних людей как две капли воды. Она с ними – одно целое. Один вид. Один народ.

Ускоряя бег по ночной магистрали, залитой тускловатым искусственным освещением, она знала: она дома. Только вот Первое кольцо ее дом не полностью, а это значит, что нужно спуститься на Второе и там найти свою семью. Обнять их наконец, потому что раньше она этого почему-то не делала. Восстановить справедливость. Ведь если ее не приняло Древо, то уж родные отвергнуть точно не могут.

Ица с легкостью избавилась от гвардейцев, преградивших ей путь на заслоне. Она сталкивалась с этими типами в форме не первый раз, и один их вид теперь раздражал ее донельзя. Она бы свернула шеи всем и каждому, чтобы не кричали ей какую-то ерунду, не лезли под ноги и не направляли на нее арканитовые дубинки. Разряда она не боялась: первый раз, когда ее приложил один из гвардейцев на пути к Древу, она только взбодрилась. Но ее бесило нахальство, с которым эти люди в форме на нее набрасывались. Агрессия ей не нравилась.

– Злиться вредно, – сказала она, сворачивая шею последнему из гвардейцев на заслоне.

Она бы добавила, что неплохо бы поучиться взаимному уважению и, опционально, любви (она разбиралась в этой теме не очень хорошо, но интуитивно уже усвоила, что любовь – это что-то очень хорошее), но стражи лежали под ее ногами, как переломанные игрушечные солдатики, и Ица только пожала плечами: они все равно уже не слушали.