Мертвые возвращаются? - Тана Френч (2010)

— Дом не был застрахован. Нам всегда казалось, что раз он простоял столько лет и ничего с ним не случилось, то уж лучше вложить деньги в его ремонт. В общем, мы сглупили. — Она распахнула створки шкафа. Внутри была небольшая мойка, плитка с двумя конфорками и пара кухонных полок. — Землю продали. Неду. А что нам еще оставалось? Он победил — или это Лекси победила, или ваша компания, или тот тип, который поджег дом. Не знаю. Кто-то точно выиграл, только не мы.

— Тогда почему ты живешь здесь? — спросила я. — Если тебе здесь не нравится.

Эбби пожала плечами, стоя спиной ко мне и раскладывая покупки по полкам — печеные бобы, консервированные помидоры, пачка овсяных хлопьев. Острые лопатки выпирали из-под тонкого серого джемпера словно у девчонки-подростка.

— Просто это место первым попалось мне на глаза, когда срочно потребовалась крыша над головой. Когда нас выпустили, общество помощи пострадавшим нашло для нас жуткий пансион в Саммерхилле. Но у нас не было денег. Почти всю наличность мы держали в общей копилке — сама знаешь, — и она сгорела при пожаре. К тому же хозяйка требовала, чтобы мы вставали не позже десяти утра и возвращались не позднее десяти вечера. Я проводила весь день в библиотеке, глядя в пространство, а ночи напролет просиживала одна у себя в комнате. Мы трое почти не разговаривали друг с другом. Так что при первой возможности я оттуда слиняла. А теперь, когда мы продали наши доли, логичнее всего было вложить деньги в покупку квартиры, но тогда мне нужно было найти работу, чтобы платить по закладной. Пока я не закончила диссертацию… нет, все не так просто. После случившегося мне почему-то с трудом дается принимать решения. Если застряну здесь надолго, квартплата съест все, что у меня есть, и тогда вообще не придется принимать никаких решений.

— То есть ты по-прежнему в Тринити?

Почему-то мне хотелось кричать. Ну что за странный, обрывочный разговор! Ведь я еще недавно танцевала под ее пение, еще недавно мы вместе сидели на моей кровати, ели шоколадное печенье и делились впечатлениями о самом неудачном поцелуе. Хотя имела ли я на все это право? Могла ли я пробить разделявшую нас стену, достучаться до нее?

— Да, я снова там. Хотелось бы закончить.

— А как Раф и Джастин?

Эбби захлопнула дверцы стенного шкафа и пробежала пальцами по волосам — господи, я видела этот жест как минимум тысячу раз.

— Не знаю, что мне с тобой делать, — произнесла она ни с того ни с сего. — Ты задаешь мне вопросы, и часть меня хочет посвятить тебя во все подробности, в то время как вторая готова выцарапать тебе глаза за то, через что мы из-за тебя прошли, а ведь мы по идее были твоими лучшими друзьями. А еще у меня так и чешется язык сказать тебе: не твое собачье дело, легавая ищейка, не смей даже произносить их имен. Я не могу… Я не знаю, как с тобой разговаривать. Не знаю даже, как на тебя смотреть. Чего ты хочешь?

Еще пара секунд — и она вышвырнет меня отсюда.

— Я принесла вот это, — поспешила сказать я и извлекла из сумки фотокопии. — Тебе известно, что Лекси жила под фальшивым именем?

Эбби сложила на груди руки и с каменным лицом пристально следила за мной.

— Один из твоих приятелей сказал нам. Как его там… тот самый, что наседал на нас с самого начала. Коренастый блондин. У него еще сильный гэлуэйский акцент.

— Сэм О'Нил, — сказала я.

Теперь я открыто носила подаренное им кольцо — пересуды, от сочувственных до откровенно стервозных, более-менее улеглись. Убойный отдел — не знаю, что такое на них нашло, — даже подарил нам по случаю помолвки серебряное блюдо. Что до Эбби, вряд ли она могла сделать из этого факта какие-то выводы.

— Точно. Он. С самого начала пытался припереть нас к стенке, чтобы мы выложили ему все как на духу. И?

— Мы проследили ее передвижения, — сказала я, протягивая ей фотокопии.

Эбби взяла их и быстро пролистала. Я отметила про себя поразительную точность ее движений.

— Что это?