Ревенант - Павел Корнев (2020)

Наскоро перекусив, мы взобрались на подготовленных к выезду лошадей и уже знакомым маршрутом поскакали к табору сарциан. Выдувший кувшин пива Микаэль поначалу расточал встречным горожанкам улыбки, но очень скоро начал с интересом приглядываться к глухим переулкам. На его беду, в старых кварталах оказалось слишком людно, а в трезвом состоянии справлять на всеобщем обозрении нужду маэстро полагал ниже собственного достоинства. Так и промучился всю дорогу.

– Знаешь, я был лучшего мнения о Рыбаке, – желчно произнес он, когда мы проехали таможенный пост и на смену цокоту копыт по мостовой пришло влажное чавканье дорожной грязи. – С Блондина спрос небольшой, его дело – убивать, но магистр-расследующий обязан думать на два хода вперед и считать карты.

– Ты про вчерашний штурм? Не соглашусь.

– Штурм?! – фыркнул Микаэль. – Чистой воды самодеятельность! Солнцепоклонники не приемлют магии, их можно было просто усыпить! Не такие это сложные чары! У Рыбака было три ритуалиста, да и Уве чего-то да стоит! Еще и Сурьма!

– И снова не соглашусь, – покачал я головой и зевнул так, что едва не вывихнул челюсть. – Нет, ты прав – усыпить простеца проще простого. Но для этого его надо видеть. Истинное зрение не панацея – стены ослабляют действие чар, и расстояние там было немалое, пришлось бы работать по площадям. Размеры флигеля требовали построения составной схемы с разносом в пространстве. Да и случилось все слишком быстро.

– Так стоило подготовиться! – продолжил упорствовать бретер.

– Стоило, – согласился я. – Но теперь-то что?

– Теперь? Теперь Рыбаку достанутся все лавры, а мы так – сбоку припека!

– Мориц берет к себе Уве.

– С паршивой овцы хоть шерсти клок! А Блондин тоже хорош, все на свете прозевал!

Вот так, перемывая косточки коллегам, мы и добрались до облюбованного сарцианами пустыря. Там стояли пустые шатры, кое-где еще чадили угли, на кучах рванья дрыхли обобранные до нитки пьянчуги, рылись в объедках собаки. Фургоны с латаными-перелатаными цветастыми тентами и раскрашенными бортами стояли на отшибе. Внутри их круга готовилась на кострах еда, кто-то починял упряжь, кто-то подковывал лошадей. Мужчин было мало, в основном по хозяйству хлопотали немолодые женщины, им помогали девочки-подростки.

Нас заметили загодя, а стоило только спешиться и войти в круг фургонов, девчонки шустро разбежались по повозкам, на смену им выбрались древние морщинистые старухи. Их взгляды начали давить столь ощутимо, что невольно возникло ощущение, будто само пространство сгустилось и приходится прорываться через липкую и неприятную, пусть при этом неосязаемую и незримую паутину. По спине побежали мурашки, захотелось развернуться и уйти. К этому подталкивало само эфирное поле, ставшее колюче-враждебным.

Я даже шага не замедлил, как шел, так и продолжил идти, небрежно помахивая волшебной палочкой; Микаэль не отставал, но всякий, к кому бы мы ни обратились, лишь отворачивался или бросал презрительное «не понимаю». Нам здесь были определенно не рады. Хуже того – ни один из присутствующих не походил на того, кого имело смысл хватать за грудки и стращать всеми карами небесными, а потому не было никакой возможности пустить в ход мое самое действенное оружие – блеф.

– Как же мне не хватает тебя, Хорхе! – простонал я, вздохнул и сказал: – Жги, Микаэль. Не сдерживай себя.

Маэстро Салазар с довольным видом ослабил завязки штанов и принялся мочиться на колесо фургона, негромко при этом напевая:

Как люблю я поутру… Тру-ту-ту! Тру-ту-ту!

Пустить мощную струю… Тру-ту-ту! Тру-ту-ту!

На телеги колесо, а еще на сам возок…

Осквернения фургона сарциане стерпеть не смогли, и морщинистая старуха с пронзительно-черными глазами предупредила:

– Отсохнет у тебя конец, охальник!

– Отсохнет – в монахи пойду, а то сейчас с целибатом беда! – спокойно ответил Микаэль.

– Руки отсохнут и ноги!