– А вот это зря… – проворчал маэстро Салазар, разворачиваясь.

Сарцианка суетливым движением поддернула подол черного платья, струя бретера окропила лишь носки стоптанных деревянных башмаков. Спешно отступив, старуха сложила пальцы в затейливую фигуру и принялась что-то нашептывать, но маэстро Салазар только расхохотался. Стряхнув последние капли, он оправил штаны и продекламировал:

Не проклятым бояться сглаза,

Не мертвецам – петли,

Бояться нужно нас, старуха,

Бояться должна ты!

Пустое бахвальство? Не совсем. Когда из-за фургонов начали выходить молодые парни в кожаных жилетках, я переложил волшебную палочку в левую руку и поправил ею шляпу, а после резко бросил вниз, да так, что загудел воздух. И не только воздух! Вспыхнул и заискрил сам эфир! Магический жезл в клочья разорвал сотканную из ненависти паутину взглядов, незримая стихия колыхнулась и забурлила, толкнулась в стороны невидимыми волнами, заставила замереть на месте всех, кто оказался поблизости. Зацепило даже маэстро Салазара, а трава у наших ног и вовсе стремительно пожухла и увяла.

– Барон! – рявкнул я, спеша сполна воспользоваться всеобщим замешательством. – Граф, князь или кто ты здесь! Выйди, поговорим! Поверь, никому не понравится, если мне придется вернуться сюда со стражей!

Один за другим обитатели табора начали сбрасывать оцепенение и возвращаться к прерванным занятиям, чернявые молодчики разом потеряли ко мне всякий интерес и разошлись по округе. Жизнь пошла своим чередом, будто мы с Микаэлем попросту перестали существовать.

– Фиаско! – вздохнул маэстро Салазар. – Если у тебя в рукаве не припрятан козырь, лучше нам отсюда уйти.

Я усмехнулся и кивком указал бретеру за спину. В сопровождении пары жилистых парней к нам важно шествовал невысокий, но крепкий широкоплечий сарцианин в щегольских сапожках, кожаных штанах и надетом на голое тело длиннополом камзоле с отпоротыми рукавами. Был он уже немолод, в короткой бородке и курчавых волосах обильно серебрилась седина. Подчеркивая статус, на груди солидно покачивалась толстая золотая цепь, а мощные запястья опоясывали широкие браслеты; хватало и массивных перстней на коротких толстых пальцах.

– Кто вы? – с ходу потребовал объяснений местный заправила.

– Вселенская комиссия по этике! – объявил я. – Магистр вон Черен!

– Чего надо? – последовал новый, ничуть не более вежливый вопрос.

– Ведьму. Старую сарцианскую ведьму с бельмом на глазу.

– Здесь нет никаких ведьм!

– Той ведьмы здесь нет, – поправил я собеседника. – Она в городе.

– Так ищите в городе, а нас оставьте в покое! – заявил седой и демонстративно скрестил на груди руки, словно желал отгородиться от меня и моих расспросов.

Я кивнул:

– Могу поискать и в городе. Только тогда придется объяснять всем и каждому, чем сарцианка привлекла внимание Вселенской комиссии в то время, как ведется следствие о похищениях и убийствах девиц. Пойдут слухи, горожане примутся искать виноватых и начнут именно отсюда.

– Мы не причастны к похищениям!

– Сложно доказать собственную невиновность, когда на шее затянута петля, – вступил в разговор маэстро Салазар, а после для наглядности сделал характерный жест рукой, склонил голову набок и высунул изо рта язык.

Сарцианин ожег его злобным взглядом, но вступать в перепалку посчитал ниже собственного достоинства и обратился ко мне:

– Никто вам не поверит! Девушки пропадали и у нас!

– Вот и мотив, – растянул я губы в бесстрастной улыбке. – Месть! Похитили одну из вас, вы похитили дюжину!

Седой резко шагнул вперед, нацелил на меня указательный палец и негромко, но веско произнес:

– Не надо так!

– Расскажи о ведьме! – потребовал я. – И объясни, почему ей позволили забрать дочь одного из вас. Тогда мы уйдем.

Ответа пришлось ждать долго. Сарцианин нахмурился, на скулах у него заходили желваки, грубое лицо потемнело.