– Нет, только твердил, что скоро мы будем жить счастливой семьёй. Мама, папа, Рита и Альбина. Ну, то есть, так он называл девочку чаще всего.

– Почему вы гуляли с куклой? – не могу не спросить. Мне важно понимать, насколько они все долбанутые, насколько я могу доверять показаниям женщины, ведь всё это слишком сильно напоминает некий фарс.

– Максим отправил. Сказал, что ей нужно гулять. Я не спорила, – флегматично заявляет она.

Ну точно, под кайфом. Зрачки уже на всю глазницу.

– Как Альбина называла мальчика? На какое имя его новые документы?

– Она назвала его именем родного сына, Александром.

– Фамилия?

– По своему отцу. Ротманд.

Ротманд. Ротманд. Ротманд? Стоп!

И где я слышал эту фамилию?

Короткая вспышка озаряет меня, и я понимаю. Кукловод найден. Осталось обнаружить его куклу.

29. Ярослав

Едва выйдя за стены следственного изолятора, я развиваю бешеную активность, озадачивая своих коллег поиском любых упоминаний Александра Ротманда, а также обнаружением местоположения и родственных связей Генриха Альбертовича Ротманда, который крайне удачно якобы затеял операцию по пересадке сердца. Так своевременно, что теперь у меня чешутся руки вырвать ему и сердце, все прочие органы нахрен!

В совпадения, тем более, такие, я не верю. Зная, что Ротманд проявлял интерес к компании Пелевина, а позже – и к фирме Туманова, схема вырисовывается простая как дважды два. Используя в своих интересах полоумного внука, умело оперируя его ненавистью к Маргарите, Генрих Альбертович оказался очень близок к получению состояния обеих семей. Единственное, чего он, конечно, никак не мог учесть, так это то, что в его план с упрямством бегемота впишется один обыкновенный следак, которому было до нелепости важно верить в Ритину невиновность, а теперь жизненно необходимо отыскать свою дочь.

Я бесцельно кружу по городу в ожидании ответов на запросы. Мог бы поехать домой, но нет никакого желания снова сталкиваться с Маргаритой. Пока у меня не будет ответов, я не готов к этому. К её обвинениям не готов. Словно меня не мучает ежесекундно собственная совесть, чтобы выслушивать ещё и хлёсткие слова этой штучки!

Когда раздаётся первый звонок, я уже в третий раз проезжаю мимо особняка, где совсем недавно были задержаны Пелевины, а в коляске, вместо дочери, меня поджидал пластиковый пупс. Я мгновенно снимаю трубку:

– Слушаю!

– Товарищ подполковник, докладываю. В ближайшие тридцать лет не был зарегистрирован ни один Александр Ротманд. Соответственно, человек с этим именем не покидал территории Российской Федерации. И не возвращался, Ярослав Сергеевич.

– Я понял. А что насчёт Генриха Альбертовича?

– У него довольно насыщенная жизнь, часто летает по стране и за рубеж. Полный список его перелётов будет готов самое позднее к завтрашнему полудню.

– У него есть родные в нашем городе или где-либо? Сейчас меня интересует все его связи.

– Никак нет. Дочь, Альбина Генриховна Соломина, скончалась от отравления лекарственными препаратами, это официально, а неофициально – попросту поймала передоз сильнодействующими наркотическими препаратами. Это было девять лет назад. Спустя приблизительно пять лет скончалась его супруга, Ротманд заказывал перевозку, чтобы захоронить на Родине. Больше родных и близких нет.

– Тогда пробей мне его дочь. Всех бывших мужей, их детей, следующих жён и других родственников. Совместных с усопшей Альбиной детей, если имеются. – постукивая по рулю, пытаюсь нащупать что-то, что неуловимо проскочило в мыслях, да пока не могу. – Что там с планом дома?

– Подняли, – усмехается собеседник.

– Ну что там, не томи!

– Высылаю вам по электронке, это бомба!

– Повиси, – говорю ему и ставлю на громкую связь, открывая приложение почты. Разглядываю пару мгновений, но концентрация внимания никакая, поэтому я бросаю в трубку: – Давай как для тупого, родной, ладно?