– Ирис спит, – немногословно ответил мне Демир, и я бросил взгляд на черный комочек, что свернулся у противоположенной стены чердака.

– Так что мы с ней будем делать?

– Я уже сказал тебе об этом вчера вечером, – решительно заявил мой друг.

– А как же твоя Хара? – с шуточной издевкой напомнил я Демиру о трактирной девице, к которой повадился захаживать турок после моего разгульного дня рождения с вином на лавровых ягодах.

– Это совсем другое, – хмуро отозвался Демир.

– Нам следует узнать, что сама монахиня думает о твоем предложении, – обреченно выдохнул я.

– О каком предложении идет речь? – застала меня врасплох Ефросинья-Ирис, которая, как оказалось, уже проснулась.

Как ни в чем не бывало монахиня сидела напротив нас с Демиром и отчаянно пыталась спрятать под черный монашеский капор свои непослушные золотые локоны. Даже после ночи, проведенной в старой кузнице на грязном полу чердака, девушка была невероятно хороша. Удивительно бездонные голубые глаза Ефросиньи-Ирис манили и завораживали. Я решил не смотреть монахине в лицо, чтобы избежать излишней неловкости и смущения, которые в молодые годы мне были свойственны при встрече с красивыми девушками.

– Демир предлагает тебе, сестра, убежище в своем доме, – заговорил я после небольшой паузы, поняв, что мой друг не собирается открывать рот и предоставляет ведение переговоров с монахиней мне.

– Я благодарю брата Демира, но я хочу вернуться в монастырь, – без лишних раздумий высказала свое пожелание девушка.

– В этом случае господин Дамиан с легкостью отыщет тебя, и боюсь, что настоятельница и сестры не смогут тебя защитить.

– На все воля Божья, – пожала плечами монахиня, но, как мне показалось, призадумалась над моими словами.

– Мы можем поговорить с твоим отцом, – предложил я другую возможность.

– Нет, не стоит, – не согласилась со мной Ефросинья-Ирис.

– Тогда дом Демира для тебя – самая лучшая возможность, чтобы скрыться от преследования господина Дамиана. По крайней мере, на какое-то время. Поверь мне, матушка Демира – замечательная женщина и сумеет о тебе позаботиться.

– А как насчет твоего дома? – без стеснения спросила у меня монахиня.

– Моего дома? – не сразу нашелся, что ответить, я. – У меня, сестра, нет дома в общепринятом понимании этого слова. Я живу во дворце.

– То есть в Цитадели?

– Да.

– Так ты богатый и влиятельный господин? – с надеждой вопросила девушка.

– Нет, это вряд ли, – разочаровал я Ефросинью-Ирис.

– Как жаль.

– Тебе известно, какой чин имеет отец господина Дамиана при дворе? – предпринял я попытку оценить серьезность угрозы, исходящей от преследователя Ефросиньи-Ирис.

– Мой отец говорил, что он какой-то высокопоставленный императорский чиновник, – неуверенно отозвалась монахиня, и это могло означать все, что угодно, ведь для купца практически любой императорский служащий мог казаться важным человеком.

– Пока мы не знаем, насколько влиятелен отец господина Дамиана, тебе, сестра, будет лучше всего принять приглашение Демира и отправиться в его дом, где ты сможешь спокойно поразмыслить о том, что тебе делать дальше.

– Если ты так думаешь, то я, пожалуй, соглашусь, – неожиданно уступила моим уговорам Ефросинья-Ирис.

– Нам пора идти, – наконец подал голос Демир. – Я пойду впереди и подам вам обоим знак спрятаться, если замечу опасность.

Если я всячески избегал смотреть в лицо ангелоподобной девушки, то мой друг был не в состоянии отвести от прелестницы своих миндалевидных глаз. Вероятно, именно этим, он изрядно насторожил и даже несколько напугал Ефросинью-Ирис, которая старалась держаться поближе ко мне и подальше от мусульманина.