Сфера - Дэйв Эггерс (2014)

Фрэнсис пожал плечами. Мэй полистала, ища опознавательные знаки. Но на десятках фотографий — ни адресов, ни домов. Либо интерьеры, либо анонимные задние дворы.

— Наверняка кто-то был бы рад, если б ты проявился, — сказала она.

Заиграла другая песня — старый соул, Мэй не помнила названия. Фрэнсис сел рядом.

— Может быть. Но это против уговора.

— И ты не пытался? Есть же распознавание лиц…

— Не знаю. Пока не решил. Я для того это сюда и принес. Отсканирую завтра, погляжу. Может, найду кого. Но вообще я ничего особо не планирую. Пару дыр заполнить.

— Ты имеешь право знать хотя бы какие-то базовые факты.

Мэй полистала альбом и остановилась на портрете Фрэнсиса — не старше пяти, маленький, по бокам две девочки лет девяти-десяти. Конечно, сестры, которых убили, и Мэй хотела посмотреть на них, хотя не понимала отчего. Неохота подталкивать Фрэнсиса к разговору; ясно, что лучше промолчать, он сам должен начать эту беседу, а если вскоре не начнет, надо перевернуть страницу.

Он ни слова не сказал, и Мэй перелистнула; накатило сочувствие. Она слишком сурово с ним обходилась. Он рядом, она ему нравится, он хочет быть с ней, он самый грустный человек на земле. И Мэй в силах это изменить.

— У тебя пульс бешеный, — сказал он.

Мэй поглядела на браслет и увидела, что частота сердцебиений у нее 134.

— Покажи свой, — сказала она.

Он закатал рукав. Она сжала его запястье, повернула. Пульс 128.

— Ты тоже не безмятежен, — заметила она, забыв руку у него на коленях.

— Не уберешь руку — оно еще быстрее запрыгает, — ответил он, и они вместе посмотрели. Пульс подскочил до 134. Мэй затрепетала — вот она, ее власть, доказательство власти, прямо перед ней, поддается измерению. Уже 136.

— Хочешь, я что-нибудь попробую? — спросила она.

— Хочу, — с трудом прошептал он.

Она запустила руку ему в штаны — пенис упирался в пряжку ремня. Мэй пальцем погладила головку и вместе с Фрэнсисом посмотрела, как его пульс взлетел до 152.

— Тебя так легко возбудить, — сказала она. — А если бы правда что-то происходило?

Глаза его были закрыты.

— Ну да, — наконец произнес он, тяжело дыша.

— Тебе приятно? — спросила она.

— Мм-м, — выдавил он.

Власть над ним кружила ей голову. Глядя на Фрэнсиса — руками упирается в кровать, пенис рвется из штанов, — она придумала, что сказать. Пошлость, она бы ни за что так не сказала, если бы кто-то об этом узнал, но при одной мысли она заулыбалась, и ясно, что этот застенчивый мальчик от такой реплики мигом выкипит.

— А что еще можно измерить? — спросила она и кинулась на него.

Глаза его в панике распахнулись, и он принялся сдирать с себя брюки. Но едва спустил их до бедер, с губ его сорвалось нечто среднее между «о боже» и «обожди», он перегнулся пополам, голова задергалась вправо-влево, и наконец, он осел на постели, головой упершись в стену. Мэй попятилась, не сводя с него глаз, — рубашка задрана, пах голый. На ум ей пришел костер — одно бревнышко, все облитое молоком.

— Прости, — сказал он.

— Да нет. Мне понравилось, — сказала она.

— Со мной так вдруг еще, пожалуй, не бывало.

Он тяжело дышал. И тут какой-то норовистый синапс у нее в мозгу связал эту картину с отцом, как отец осел на диване, не умея управиться со своим телом, и Мэй отчаянно захотелось оказаться где-нибудь не здесь.

— Я пойду, — сказала она.

— Да? Почему?

— Второй час ночи, надо поспать.

— Ладно, — сказал он, и его манера ей не понравилась. Как будто он не меньше Мэй желал ее ухода.

Он поднялся и взял телефон, стоявший на шкафу задней панелью к постели.

— Ты что, снимал? — пошутила Мэй.

— Не исключено, — сказал он, и по тону было понятно, что он снимал.

— Погоди. Серьезно?

Мэй потянулась к телефону.

— Не надо, — сказал он. — Это мое. — И он сунул телефон в карман.