Клетка - Стеф Хувер (2019)

Меня трясло, ноги подкашивались, но я двинулась к кабине, послушно втиснулась на сиденье. Ло – моя сестра, не могу ее бросить. Она спасла меня от Шона, теперь я должна спасти ее от тюрьмы.

Пикап остановился у самого обрыва, до края оставалось всего несколько шагов. И опять пришлось возиться с телом: вытаскивать его из кузова, нести. Положили у самой кромки, одна рука свесилась вниз.

Вот и все, Шон. Ты больше никогда не сможешь причинить мне боль.

Не знаю почему, но прежние напряжение и страх вдруг отпустили. Отодвинулись, растворились. Словно неподъемный груз, который я тащила в течение многих лет, упал с моих плеч. И как же стало легко! Даже улыбнуться захотелось, и я не стала сдерживаться. Уголки моих губ поползли вверх, и я, больше не боясь, с силой пихнула труп кузена ногой. Он перевалился через край, зашуршала осыпавшаяся земля, а потом раздался громкий плеск. Как последний аккорд.

Прощай, Шон!

Глава 40

Амелия

На этот раз Амелию вытащили прямо с занятий и опять отправили в кабинет директора. Такими темпами у окружающих сложится впечатление, будто у нее какие-то особые отношения с мисс Норрис. Ага. Выпивают они вместе в минуты тягостных раздумий. Не надираться же директрисе в полном одиночестве.

Но сегодня мисс Норрис находилась в кабинете не одна, компания у нее была. Папочка.

В этот-то раз чего? Будет читать ей лекцию, как правильно работать с гумусом и с какими студентами лучше связываться, а к каким даже близко подходить не стоит? Амелия хотела ляпнуть нечто язвительное прямо с порога, но, глянув в лицо отца, резко передумала.

Что-то было не так. Ни снисходительного высокомерия, ни праведного негодования – ни на лице, ни во взгляде, только плохо прикрытая усталость и еще что-то. Напряженность и сосредоточенность. Словно невидимый груз давит на плечи, но отец вопреки этому старается держать спину прямо и казаться невозмутимым.

– Ну, что теперь? – буркнула Амелия.

Отец дернул плечами, будто встряхнулся.

– Маме стало хуже.

– В смысле?

Мисс Норрис поднялась со своего кресла, тихо прошуршала к двери и вышла в коридор.

– Как это – хуже?

Амелия даже не представляла, что может измениться. Казалось, так будет всегда: мама просто зависла где-то вне времени и нашей реальности. Чему там случаться?

– Она совсем перестала реагировать. Лежит без движения. Не ест, не пьет, не… – Отец замолчал, не стал перечислять дальше. И так понятно: мама не делает больше ничего. Просто существует. Пока еще. – Я заехал за тобой. Собирайся. С мисс Норрис я уже договорился. Лучше поторопиться.

Сердце замерло, а между лопатками пробежал холодок, заставив Амелию поежиться.

Она, конечно, говорила, что лучше уж совсем никакой мамы, чем такая, но…

Мало ли что она могла трепануть! Не воспринимать же серьезно вообще все произнесенные вслух слова. Амелия часто говорит то, о чем потом жалеет. Выпаливает бездумно, в запале, вовремя не прикусив язык. И сама же себя винит.

– Сходи переоденься, – предложил отец. – Я подожду в машине. У парадного входа.

Сегодня отец сидел за рулем сам, а Амелия устроилась сзади, но почти тут же поймала в салонном зеркале заднего вида направленный на нее взгляд. Опять непривычный: встревоженный, неуверенный, будто бы ожидающий поддержки и сам пытающийся поддержать.

Амелия торопливо отвела глаза. Не то чтобы почувствовала себя неуютно – просто задумываться не хотелось, почему отец такой. Но куда же денешься от мыслей?

Засунула в уши капельки наушников, а музыку включить забыла. Хотя нет. Пыталась же. Потыкала пальцем в экран, но так и не довела дело до конца, откинулась на спинку, уставилась в окно. Боролась с желанием ухватить отца за плечо и потребовать: «Останови! Выпусти меня! Не хочу никуда ехать, видеть ничего не хочу». Да и знать тоже. Но ведь знала уже.