Семь смертей Эвелины Хардкасл - Стюарт Тёртон (2018)

Он трогает меня за плечо, указывает в сад, где Эвелина, пьяно пошатываясь, бредет вдоль горящих жаровен к пруду. Она уже в глубине сада, то освещена пламенем, то скрывается в тени. В руке серебристо поблескивает пистолет.

– Позовите Майкла! – восклицаю я.

Каннингем проталкивается сквозь толпу, я тяжело встаю, бросаюсь к окну. Кроме нас с Чарльзом, ее пока никто не замечает. Гости весело гомонят, забыв о просьбе Майкла, музыканты настраивают скрипки, стрелки часов показывают одиннадцать.

До дверей в сад я добираюсь как раз тогда, когда Эвелина подходит к пруду.

Она дрожит и нетвердо держится на ногах.

За ней невозмутимо следит Чумной Лекарь, скрытый купой деревьев неподалеку; фарфоровая маска поблескивает, отражая пламя жаровни.

Эвелина подносит серебристый пистолет к животу, выстрел пронзает голоса и музыку.

Долгое мгновение ничего не происходит.

Эвелина все еще стоит на берегу пруда, будто любуется своим отражением. Потом ноги у нее подгибаются, пистолет выпадает из руки, а она ничком валится в воду. Чумной Лекарь склоняет голову и исчезает во мгле среди деревьев.

Я смутно слышу крики, мимо меня выбегают на газон какие-то люди, а в небесах рассыпаются искры обещанного фейерверка, окрашивая пруд в яркие цвета. Майкл мчится в темноту, к сестре, которую уже не спасти. Он выкрикивает ее имя, но разрывы петард заглушают его голос. Он забредает в черную воду, к телу сестры, оскальзывается, спотыкается, тащит ее на берег и, вконец обессиленный, падает, сжимая Эвелину в объятьях. Он покрывает ее поцелуями, умоляет открыть глаза, но все напрасно. Она играла в прятки со смертью, и смерть ее нашла, отобрав все самое ценное.

Майкл рыдает, уткнувшись в мокрые волосы сестры.

Он не замечает, как вокруг собирается толпа, как его отрывают от недвижного тела, как труп кладут на траву, чтобы доктор Дикки его осмотрел и сделал заключение о причине смерти. Особых умений для этого не требуется, о причине смерти красноречиво свидетельствуют рана в животе и серебристый пистолет. Доктор, опустившись на колени, прижимает пальцы к шее Эвелины, проверяет пульс, а потом заботливо стирает илистые разводы с ее лица.

Не вставая с колен, он жестом просит Майкла подойти поближе, берет его за руку, склоняет голову и неслышно произносит какую-то молитву.

Я благодарен ему за такое почтительное обращение.

Женщины всхлипывают, бросаются в объятья своих спутников, но их поведение слишком манерно, нарочито, как будто бал еще не кончился. Гости все еще танцуют, просто танцевальные па изменились. Эвелина не должна становиться развлечением для тех, кого презирала. Судя по всему, доктор это тоже понимает, и каждое его действие словно бы возвращает ей какую-то частицу достоинства.

С минуту помолившись, он накрывает лицо Эвелины своим пиджаком, будто ее немигающий взгляд оскорбляет больше, чем кровавое пятно на ее платье.

На щеке доктора блестит слезинка. Он встает, обнимает Майкла за плечи и уводит его в особняк. Они удаляются, внезапно постаревшие, согбенные и медлительные, будто раздавленные тяжким грузом горя.

Они входят в дом, который уже полнится всевозможными слухами. Вызвана полиция, обнаружена предсмертная записка, дух Чарли Карвера погубил еще одного отпрыска рода Хардкасл. Гости обсуждают случившееся, приукрашивают его домыслами и выдумками, так что моих ушей достигает рассказ, обросший всевозможными достоверными подробностями и готовый к распространению в приличном обществе.

Ищу Каннингема, но его нигде нет. Не представляю, куда он пропал. Впрочем, глаз у него зоркий, а руки ловкие, так что он наверняка нашел чем заняться. В отличие от меня. Выстрел меня ошеломил.

В одиночестве возвращаюсь в пустеющую бальную залу, падаю на диван и, все еще дрожа от нервного потрясения, начинаю размышлять.