Таинственная река - Деннис Лихэйн (2004)

Он сегодня вечером может взять пистолет. Он может пойти в кафе «Светское Общество», где ошивается Роуман Феллоу, или в принадлежащую Бобби автошколу «Атлантик», где, по словам Кейти, он обделывал все свои темные дела. Он может пойти в любое из этих мест — а лучше в оба, — ткнуть пистолет своего отца им в рожи и нажать на этот проклятый курок, нажать на него снова, снова и снова, пока щелчок бойка не даст ему знать, что в обойме уже нет патронов и что ни Роуман, ни Бобби уже никогда не убьют ни одну женщину.

Он сможет сделать это. А сможет ли? Но ведь именно так поступают в кинофильмах. Брюс Уиллис, например, если бы кто-то убил женщину, которую он любит, не стал бы сидеть на полу, держа себя за лодыжки и раскачиваясь, как ученик школы для умственно отсталых. Он взял бы пистолет и пошел. Верно?

Брендан представил себе мясистую рожу Бобби; представил, как он жалобно скулит: «Не надо, Брендан, пожалуйста, не надо!»

Брендан отвечает ему, как мужчина, крутой мужчина: «Пожалуйста, получай сполна, жалкий ублюдок. Получай и катись в преисподнюю!»

По его лицу снова потекли слезы, тело снова стала бить мелкая дрожь, ладони по-прежнему сжимали лодыжки — он знал, что он не Брюс Уиллис и что Бобби О'Доннелл живой человек, а не какой-то слюнтяй из фильма; он знал, что пистолет нужно чистить, хорошенько чистить; к тому же он не знал, заряжен он или нет, он даже не был уверен, сможет ли он взвести курок: не знал, какая будет отдача после того, как курок будет спущен. Отскочит ли при отдаче его кулак, как это бывало в детстве, когда, припертый к стенке, он вынужден был пускать в ход кулаки? Ведь жизнь — это жизнь, а не какой-то дурацкий фильм… да, черт бы побрал эту жизнь. В жизни все по-другому, не так, как в кино, где добрый человек через два часа одерживает победу, а ты с самого начала знаешь, что он должен победить. Брендан не знал, способен ли он хоть на какой-то героический поступок; ему было-то всего девятнадцать, и за прожитые годы ему ни разу не представилось случая выяснить это. Он не был уверен, что может пойти туда, где вершат свои дела мужчины, — а что если двери не будут закрыты и там не будет всех тех парней, что вечно там околачиваются, — и выстрелить в морду этому типу. Он не был в этом уверен.

Он потерял ее. Потерял страшным образом, и боль от того, что ее нет рядом — и никогда уже не будет рядом — сжимала его зубы и настойчиво внушала мысль о том, что он должен сделать что-то, ну хоть что-нибудь для того, чтобы боль отпустила его хотя бы на одну секунду в его новой жалкой и опустевшей жизни.

Все, сказал себе он, я принял решение. Все! Завтра чищу пистолет. Чищу и проверяю, есть ли в обойме патроны. Решено! Первым делом чищу пистолет.

В комнату вошел Рей, все еще в ботинках с роликами и с хоккейной клюшкой в руке, на которую он опирался, ковыляя к своей кровати на подгибающихся ногах. Брендан торопливо вскочил на ноги и вытер слезы со щек.

Рей, глядя на брата, снял с ног ботинки и знаками спросил его:

— Ты в порядке?

— Нет, — ответил Брендан.

— Я могу что-нибудь сделать для тебя? — спросил Рей, жестикулируя пальцами.

— Да нет, все нормально, Рей, — ответил Брендан. — Да и чем ты можешь помочь? Не волнуйся.

— Мама говорит, что ты, наверное, уедешь.

— Что? — спросил Брендан.

Рей повторил.

— Да? — удивился Брендан. — И как она себе это представляет?

Пальцы Рея быстро замелькали в воздухе.

— Если ты уйдешь, мама этого не переживет и совсем сдаст.

— Ничего, она справится.

— А вдруг нет?

Брендан посмотрел на брата, сидящего на кровати и не сводящего пристального взгляда с его лица.

— Не приставай ко мне, Рей. Прошу тебя. — Он отвел взгляд в сторону, не в силах думать ни о чем, кроме как о пистолете. Помолчав, он добавил: — Я любил ее.

Рей, лицо которого было пустым, как резиновая маска, продолжал пристально смотреть на Брендана.

— Ты хоть знаешь, Рей, что это такое?