Ультима - Лиза Хилтон (2018)

Я встала, убрала провенансы обратно в портфель, обращаясь с бумагами так же бережно, как Дейв. Потом я наклонилась к нему, посмотрела на его доброе, честное лицо и увидела в нем жалость, которая могла бы показаться невыносимой, если бы я вообще понимала, что такое «невыносимые чувства». Но мне было просто нечего сказать. Я даже не злилась: Дейв совершенно прав. Теперь он стал для меня бесполезен. Теперь он мне не нужен. Больше нам говорить не о чем.

Я выпрямилась и пошла на Сент-Джеймс, а его молчание звенело мне вслед.

Возможно, все должно было быть именно так. Мы против них, отважные поборники истины, мы должны были победить их, поймать на горячем, всех этих снобов, сволочей и карьеристов. Тех, кто считает прекрасное бизнесом, кто думает, что масляные краски могут скрыть пятна крови. Но так не бывает. Поэтому я решила в последний раз заглянуть в «Британские картины».

С девочками на ресепшен я даже говорить не стала, просто поднялась по резной лестнице в центральном холле, по той самой лестнице, по которой когда-то ходила с такой гордостью.

– Элизабет! – заулыбался Руперт, увидев своего рекордного продавца. – Как ваши дела? Чем могу быть полезен?

– Мне нужно срочно поговорить с вами. С глазу на глаз. Заприте, пожалуйста, дверь, чтобы нас никто не побеспокоил.

– Разумеется. – Он быстро прошел мимо меня, закрыл дверь кабинета на ключ, обернулся и обнаружил, что я сижу за его столом и целюсь из «каракала» прямо в его плохо работающее сердце.

Сначала он нервно захихикал, но звук скорее напоминал выпускание газов.

– Я не шучу, Руперт! Садись! – Я подвинула к нему кресло носком своей туфли на шпильке от «Сен-Лорана».

Когда он наконец втиснулся между подлокотниками, я встала из-за стола и принялась кружить вокруг него, а потом приставила дуло пистолета к толстой шее, прямо над воротником.

– Открой портфель! Достань оттуда бумаги! Взгляни на них! Если сделаешь что-то, кроме этого, мозги будут собирать с Уайтхолла еще до того, как на звук выстрела прибежит охрана! Давай!

Наблюдая за тем, как он разглядывает работу Ли, я спросила себя: неужели это и правда фальшивка? Это же идеальный Гоген, просто созданный не Гогеном.

– Вот дерьмо…

– Следите за речью, Руперт. Однако да. Согласна. Самое настоящее дерьмо. И вы вляпались по уши.

– Что вам нужно? Денег?

Надо признать, он довольно быстро уловил суть дела. Меня даже восхищала сдержанность его голоса и то, что он не стал тратить время на попытки убедить себя, что это все неправда.

– Нет.

– А что же?

На этот вопрос существовало несколько вариантов ответа. Вариант номер один. Я ухожу со всеми бумагами, сажусь на такси до Кенсингтона и передаю всю папку в «Дейли мейл». Руперт может попрощаться со своей карьерой. Вариант два: я заставляю его отозвать картину – стыд и позор! – Разнатович убивает да Сильву. Ой, постойте-ка! Да Сильва уже мертв. Вариант номер три: пусть Гейзи повесит эту картину в жутком мавзолее собственного эго, спроектированном по его заказу, оставим все как есть, и об этом будем знать только я и Руперт. По приколу, ныне и присно и во веки веков! Вариант три казался мне довольно соблазнительным.

Но тут деланое хладнокровие покинуло Руперта, и он начала рыдать, отвратительно некрасиво, сотрясаясь всем телом.

– Это же просто картина! Это, на хрен, просто картина! – стонал он.

Вариант четыре: размазать спинной мозг Руперта по столу. По крайней мере, спинной мозг у него точно есть. Но мне нравилось играть в справедливость. Что там предложил нам Разнатович? Коллективный вариант.