Террор - Дэн Симмонс (2015)

– Пожалуйста… – начал сэр Джон, захлебываясь и кашляя.

Потом влажное зловоние обволокло несчастного, и огромные зубы сомкнулись у него на лице, с хрустом прокусывая череп.

16

Крозье

70°05′ северной широты, 98°23′ западной долготы

10 ноября 1847 г.

Пробило пять склянок (два тридцать пополуночи), и капитан Крозье, вернувшийся с «Эребуса», уже осмотрел трупы – вернее, половины трупов – Уильяма Стронга и Томаса Эванса на месте, где чудовище оставило их прислоненными к фальшборту на корме, распорядился отнести останки в мертвецкую и теперь сидел в своей каюте, пристально рассматривая два предмета на своем столе: новую бутылку виски и пистолет.

Каюта Крозье имела такие же размеры, как каюты всех остальных офицеров и мичманов «Террора»: пять футов в ширину и пять футов одиннадцать дюймов в длину. Почти половину помещения занимала кровать, пристроенная к правому борту. Она походила на детскую колыбель с резными бортиками, выдвижными ящиками внизу и бугристым волосяным тюфяком, лежащим почти на уровне груди. Крозье всегда спал плохо на обычных кроватях и часто с тоской вспоминал подвесные койки, в которых провел так много лет, когда был гардемарином, потом молодым офицером, а прежде служил юнгой. Пристроенная к стенке корпуса, эта кровать была самым холодным спальным местом на корабле – холоднее, чем койки мичманов, чьи каюты находились посередине жилой палубы, и гораздо холоднее, чем подвесные койки счастливчиков-матросов, расположенные в непосредственной близости от фрейзеровской плиты, на которой мистер Диггл готовил двадцать часов в сутки.

Заставленные книгами стеллажи, пристроенные к чуть наклоненной внутрь стенке корпуса, обеспечивали известную теплоизоляцию, но не особо спасали от холода. Под подволоком, поперек каюты висел еще один заставленный книгами стеллаж, нижний край которого находился в трех футах над раскладным столом, отделяющим спальную зону от приемной. Прямо над ним чернел круг престонского патентованного иллюминатора, выпуклое матовое стекло которого немного выступало над палубой, сейчас темной под парусиновым тентом и трехфутовым слоем снега. От иллюминатора постоянно катили волны студеного воздуха, похожие на холодное дыхание некоего существа, давно умершего, но все еще пытающегося дышать.

Напротив стола находилась узкая полка с рукомойником. Воду в нем не держали, поскольку она там быстро замерзала. Вестовой Крозье, Джопсон, каждое утро приносил своему капитану горячую воду с плиты. Между столом и рукомойником в тесной каюте оставалось только-только места, чтобы Крозье мог стоять или – как сейчас – сидеть за своим столом на табурете, который задвигался под полку с рукомойником, когда не использовался.

Крозье продолжал смотреть неподвижным взглядом на пистолет и бутылку виски.

Капитан «Террора» часто думал о том, что не знает о будущем ничего – кроме того, что его корабль и «Эребус» уже никогда не пойдут ни под паром, ни под парусами, – но потом напоминал себе, что одно он все-таки знает наверняка: когда у него кончатся запасы виски, Френсис Родон Мойра Крозье пустит себе пулю в висок.

Покойный сэр Джон Франклин заполнил свою кладовую дорогой фарфоровой посудой – с инициалами сэра Джона и фамильным гербом, разумеется, – хрусталем, серебряными столовыми приборами, весьма изысканными и тоже украшенными гербом, копчеными говяжьими языками в количестве сорока восьми штук, бочонками копченой вестфальской ветчины, бесчисленными кругами глостерского сыра, мешками чая дарджилинг, специально доставленного с плантации какого-то родственника, и горшками своего любимого малинового варенья.