Мерцающие - Тед Косматка (2017)

Я невольно улыбнулся – вспомнил, как в первый раз выговаривал это название вслух.

– Нельзя так называть фирму, – сказал я.

Но Стюарт доказал, что я был неправ. И вот, дюжину лет спустя, она значилась на указателе. «Высокопроизводительные» – слово одной ногой стояло на скрининге, другой на информатике. Серьезные дела, если глядеть в корень.

Я на лифте поднялся на пятый этаж. Лифт звякнул, и дверь открылась в коридор. Я нерешительно вышел и прошагал по коридору до раздвижной стеклянной двери, на которой мелкими черными буквами значилось: «Высокопроизводительные». Я толкнул, и дверь открылась.

Стены были бежевые, ковер серый, деловой – такие плотные ковры с коротким ворсом стелют там, где ходит много народу, – например, во врачебных приемных. Но здесь народу не оказалось. Не было кресел. Не было кофейного столика с последними выпусками Scientific American. Я ожидал увидеть секретаршу. Хоть что-то. Стол был, но за ним никто не сидел. За столом начинался новый коридор.

– Есть кто-нибудь? – позвал я.

Немного поколебавшись, я прошел по коридору, пока он не уперся в другой, а там свернул направо. Еще через тридцать шагов коридор раскрылся, словно тоннель пробил гору, и я вдруг оказался на просторе. Где же все?

Я понял, что попал в рабочее помещение. Здесь сидели технари и конструкторы – люди, на которых держится компания. Тот же деловитый серый ковер сменился кафельной плиткой, а еще дальше – цементным полом. Во всех этих комнатах стоял дух места, которое когда-то что-то значило, но пришло в запустение.

Я продолжал разведку. Нашел еще письменные столы, шкафы для бумаг с выдвинутыми ящиками, телефоны и компьютерные мониторы. В углу увидел копировальную машину с выдвинутым подносом для листов. Вокруг кишками выпотрошенного зверя рассыпались бумаги. Я нашел кофейные чашки и маленький призовой кубок с надписью «Папа-I». Наград за второе и третье место не обнаружилось. Здесь было все необходимое на тысячу рабочих часов. Учреждение, развивавшееся как цивилизация. Вдалеке послышался шум. Что-то сверлили.

– Эй, – окликнул я. – Есть здесь кто-нибудь?

Дрель смолкла. Я углубился дальше в лабиринт.

Я нашел его в боковой комнатушке. Он стоял спиной к двери, лицом к умопомрачительно сложной схеме, раскинувшейся на огромном верстаке, где хватило бы места на дюжину техников. Но он был один. Маленькая дрель лежала рядом.

– Стюарт.

Плечи у него дрогнули. Он обернулся. Дробовик, который он держал в руке, целил теперь мне в грудь.

– Ты пришел, – сказал он. – Я так и знал, что придешь.

27

– Он появился две недели назад.

Стюарт вел меня по пустым помещениям. Дробовик он с привычной легкостью нес на плече.

Часть комнат были пустыми. В других осталась мебель. В одной среди голых стен ровно посередине стояло одинокое вращающееся кресло. Я гадал, что здесь случилось. Мы как будто шли через город-призрак Старого Запада, брошенный, когда иссякло золото. Нет, подумал я, заметив плесневеющий на бумагах надкушенный сэндвич. Не Старый Запад, а Чернобыль. Жители не уехали – бежали.

– Сатвик был здесь? – спросил я. Старался говорить спокойно, но потрясение от этой новости просочилось в голос.

– Угу.

– Он ни с кем не связывался.

Стюарт кивнул, но шага не замедлил. Мне не было видно его лица.

– Тогда понятно, – сказал он.

– Что тебе понятно?

– Я ждал тебя раньше. – На ходу он переложил дробовик на другое плечо. – Кажется, он думал, что за ним следят.

– Кто – не сказал?

– Если честно, я мало что понял из того, что он говорил. Он был дерганый. Выглядел встревоженным.

Раньше он таким не был.

Мы подошли к стальной двери, и Стюарт набрал на кодовом замке несколько цифр. Раздался гудок, дверь щелкнула, и Стюарт толкнул ее от себя. Опять пустые комнаты. Отделка не закончена. Десятки голых камер.