Холоднее войны - Чарльз Камминг (2016)

Теперь он услышал голос женщины. Француженка, скорее всего, Маргарита Ричардс. Том замер. Предприятие становилось рискованным – нельзя, чтобы его заметили дети или учуяла и облаяла собака. Он немного подождал, а затем осторожно двинулся обратно к разрушенному дому, где его ждал Мохсин.

Не более чем в восьмистах метрах от них Александр Минасян присоединился к длинной очереди пассажиров, спускавшихся с парома на Бююкада. Оказавшись на пристани, он прошел через билетные турникеты и направился по главной улице на юг, сквозь аркаду сувенирных лавок, где однажды купил своему племяннику морскую фуражку – почти как настоящую – с вышитой надписью «капитан».

Кодаку нравилось второе кафе на главной улице – это был его первый пункт для избавления от слежки. Минасян же предпочитал ресторан на западной стороне терминала – тот был побольше. Обычно он занимал столик на улице, заказывал какой-нибудь напиток или, может, легкую закуску и проводил там минут двадцать – читал, рассматривал людей вокруг, выглядывал, нет ли в толпе знакомых лиц, тех, кого он, может быть, уже видел на материке. Удостоверившись, что угрозы нет, он оплачивал счет, оставлял на столе книгу и заходил внутрь ресторана – якобы в туалет. А потом спокойно выходил через задний вход для персонала, расположенный рядом с женским туалетом. Дверь вела в маленький дворик позади ресторана. Оттуда можно было легко попасть в один из тихих переулков, которые расходились в разные стороны от главной дороги в гавань, и пройти к дому Ричардсов из западной части острова. Иногда, если Минасян считал нужным, он немного петлял, чтобы запутать возможное наружное наблюдение.

В этот прекрасный летний день русский выбрал столик у самых перил террасы, заказал бутылку светлого пива Efes, заплатил заранее и снова взялся за книгу, которую он начал еще на пароме. Читать было интересно, и очень – это был подарок его любовницы из Гамбурга, – и тем более жаль оставлять книгу на столе, по обычаю, чтобы создать впечатление, что он всего лишь вышел в туалет. После этого Минасян, как всегда, выскользнул из ресторана через заднюю дверь.

Для него оставили велосипед, как и было условлено в консульстве Стамбула. Минасян отпер цепочку – ключ он забрал днем раньше у коллеги по Службе внешней разведки в Pera Palace Hotel – и с наслаждением покатил по городу. Он никуда не торопился. По пути он миновал базилику Святого Димитрия и стал спускаться по холму в западном направлении, к дому, где жили Мэтью и Маргарита Ричардс и двое их маленьких детей.

Том поднимал плиты пола, залезал на крошившиеся стены, засовывал голову в каждый просвет между зарослями… даже вытащил гнилой мешок, втиснутый в одну из рассыпавшихся дверных рам. За этим занятием он провел больше получаса и уже начал думать, что все это – пустая затея. Мохсин пришел в такое раздражение – не в последнюю очередь потому, что его закусали комары, что вернулся на пляж, жалуясь на «б… жару». Он сказал, что ему необходимо окунуться, чтобы «на хрен, хоть немного охладиться». Снова и снова Том напоминал себе, как глупо устраивать тайник на острове. Отсюда невозможно сбежать. Все выходы легко перекрыть, как горлышко сосуда. Чистое самоубийство. Он уже собирался тоже послать все к чертям и пойти вслед за Мохсином на пляж, чтобы искупаться, когда его взгляд упал на проржавевшую канистру там, где раньше, видимо, была кухня или кладовка, в юго-восточной части дома.

Том нагнулся. От дождя канистру защищал нависавший над ней кусок деревянной полки. Вокруг все было усыпано засохшими листьями и осколками кирпичей; здесь же валялась столетняя смятая пачка из-под сигарет – их название различить было уже нельзя. Канистру затянуло паутиной, и поэтому Том не решился ее поднимать – он не хотел нарушать «естественную обстановку». Он постучал по канистре ногой – гулкий, «пустой» звук. Очередное насекомое приземлилось ему на руку, и Том прихлопнул его, ударившись при этом о какую-то выступающую доску.