Ваше благородие - Николай Стариков (2005)

От Горобцов до Крынок на север около шести километров. Ближе к селу дорога идет через широкий участок редкого леса с зарослями кустарника. Крынки расположены как бы на поляне в их обрамлении. С опушки леса можно наблюдать едва ли не за каждым из пятидесяти дворов. Дом сельского совета, построенный чуть более десяти лет назад из материалов раскулаченных хозяйств, стоит в самом центре. Жилые постройки в поселке оштукатурены, побелены, а сельский совет голыми бревнами, будто ребрами, ярко выделяется среди собратьев. Здесь разместился взвод седьмой роты. Сюда во второй половине дня пришли Лисячко с Мариной. Девушка намеревалась повидаться с Катиной двоюродной сестрой. Устим вместе с командиром взвода приступили к составлению схемы расположения поселка в преддверии чекистско-войсковой операции.

Сделать наброски схемы поселка, когда весь он как на ладони, дело несложное, но скрупулезное. Младший лейтенант не заметил, как кончился короткий зимний день. Спохватился, когда начало темнеть. А тут уж чуть раньше, чуть позже — разницы никакой. Командир взвода дал указание покормить молодых людей перед дорогой.

— Оставайтесь на ночь, — советовал он.

— Всего полтора часа, и мы дома, — возражала Марина.

Начала собираться молодежь. Гармонист с румянцем во всю щеку тут как тут. В Горобцах Устиму с девушкой танцевать не приходилось. Там у него другая задача — вести наблюдение. А тут такая возможность! Упустить — грех!

— Одно танго, и все, — сказала Марина.

— И вальс еще. Добуду мотоцикл, станем ездить сюда на танцы.

Где два танца, там и три. Начали собираться в дорогу, еще раз провальсировали и, не останавливаясь, пошли по дороге.

Устиму хотелось побыть с девушкой наедине. Погода позволяла. Легкий морозец, дорога накатана, слабый ветерок и глазастая луна, куда еще лучше!

Скрип снега слышался за сотню метров. Парень притягивал к себе Марину. Останавливались, целовались.

Вошли в заросли, когда вокруг потемнело, светилась луной лишь дорога.

— Мне боязно. Вдруг волки!

— У меня пистолет с собой.

Устим переложил оружие под гимнастерку для согрева, тяжелый ТТ скользнул, повис стволом вниз, придавленный к животу брючным ремнем. Взял руку девушки в свою, опустил их вместе в карман шинели — так спокойнее. Пустынная дорога, белая и безжизненная, навевала тревожные мысли. Лисячко обернулся: не повернуть ли назад? Но мужское самолюбие пересилило здравый смысл. Пригнув голову, словно набычившись, продолжал идти. Марина в валенках с калошами едва поспевала за ним.

Впереди показался дуб, от которого дорога поворачивала к Горобцам. Под деревом столетней давности скамейка. Служила она местом отдыха пеших путников, встречи влюбленных. Люди уже забыли, кто и когда ее сделал. «Скамейку свиданий» знали стар и млад. Если назначалась встреча под дубом, вопросы не возникали, каждый знал, о чем шла речь.

— Присядем на «скамейку свиданий»?

— Надо бы идти побыстрее…

Свернули к дереву, и тут вдруг от ствола шагнули навстречу двое. Устим ойкнуть не успел, как неизвестные железной хваткой вцепились, заломили руки назад. Из-за кустов появились еще два человека. Они набросились на девушку, пытавшуюся освободить спутника.

Чужие быстрые руки ощупали Устима, наткнулись на пустую кобуру.

— Где оружие? — с ехидцей в голосе спросил обыскивающий.

— Пистолет тяжелый, а идти далеко. Оставил на службе.

— Везет нам на идиотов!

— У тебя какое оружие? — обратился тот же человек к девушке.

— Какое у дитя оружие? — ответил Лисячко за Марину, прижавшуюся к парню.

— Помолчи, заступник. Иначе схватишь вот этого дрына, — погрозил увесистим колом стоявший до сих пор молча один из напавших. Заметный акцент выдавал в нем прибалта.

Задержанных посадили на скамью, четверка отошла в сторону. Устим попросил девушку отвернуться, достал через гульфик теплый пистолет.