Ваше благородие - Николай Стариков (2005)

— А у меня есть серьезный разговор, — сказала она и прижалась к парню.

— Какой же это серьезный? — не понял Генка.

— С тобою хочет поговорить один человек.

— Пусть подойдет, потолкуем, всего-то делов.

— Его здесь нет. Это дядя Остап. Ты меня проводишь, возле дома он встретит нас.

— Чего это вдруг я ему понадобился? Сколько раз видел, никогда ничего не спрашивал. Ты не знаешь?

— Не имею понятия.

«Надо бы старшего лейтенанта повидать», — завертелась мысль. Но занавеска на окне была уже задвинута. Поздно!

До конца танцев разговор о внезапно возникшем деле не возобновлялся. Настроение у Геннадия испортилось, хотя изо всех сил он старался не показывать этого.

Наконец гармонист на половине ноты оборвал вальс, сомкнул мехи, застегнул ремешок.

— Все! — сказал он. — На сегодня хватит. Поберегите ноги до завтра!

— Проводишь? — спросила девушка.

— Интересно все-таки побеседовать с человеком, если он этого хочет.

Шли молча. Спутница держала парня за руку, строила планы на завтрашние танцы, подводила итог, в каком «па», как она сказала, у них лучше получается.

Ну вот и знакомый дом. Из тени высокого забора навстречу шагнул человек. Девушка, не прощаясь, скрылась за калиткой.

— Дядя Остап! Ты меня хотел видеть? Не могу догадаться зачем.

— Не торопись узнать. Как себя чувствуешь?

— Танцы рано кончились сегодня. Живот расстроился. Все остальное нормально.

— Ты помнишь Опанаса?

— Мы же с ним вместе участвовали в нападении на гарнизон военных. Хороший был человек. Хотел взять меня в свой отряд, четой он его называл, назначить разведчиком.

— Желал бы ты стать повстанцем?

— Дяди Остапа-то нет.

— Есть другие люди, которые отомстят за него.

— Честно говоря, не очень-то хочется по лесам скитаться. Но за Ванька, друга моего, которого тогда тоже убили, я еще не отомстил, а желание есть.

— Расскажи, как тебе удалось отвертеться от чекистов тем вечером?

Геннадий повторил сочиненную легенду.

— Хорек куда-то пропал, — сказал Остап. — Ты не сможешь узнать, где он сейчас?

— Каким образом?

— Подружись с Лисячко. Он на танцах бывает часто. Если, не дай бог, нашего друга арестовали, младший лейтенант наверняка знает об этом. Скажешь, будто слышал от Опанаса о Хорьке.

— Я на самом деле слышал. Видел даже, как ваш брат ему какую-то бумажку передавал.

— Ты об этом не говорил, когда разбирались с тобою?

— Нет конечно. Ванек, например, в носу ковырял, здоровый такой, я его не знаю, все время чесался. Обо всем говорить, что ли?!

— Вот и расскажи Лисячко, будто забыл при разборе сказать, кто в чем ковырялся, в каком месте чесался.

— Про бумагу тоже можно сказать?

— Нет. Вдруг Хорька поймают. Лишние расспросы. А в той бумажке моя фамилия значилась.

— Хорошо это или плохо?

— Плохо, если она попадет в руки чекистам СМЕРШ. Если бы знали, что твоя фамилия тоже в той бумажке, тебя бы не отпустили.

— Разговорить Лисячко я смогу. А как подойти к нему, с каким предложением?

— Кто ему нравится из девушек?

— Не знаю.

— Скажешь, будто твоя сегодняшняя партнерша влюбилась в него.

— А если он у нее спросит?

— Она подтвердит. Завтра ты эту задачу будешь решать, послезавтра, а на третий день, как стемнеет, приходи сюда. Мы соберем всех, чьи фамилии значились в списке Опанаса. Не разболтаешь? У нас это строго карается.

— Если считаете меня глупым, зачем поручаете ответственное и опасное дело?

— Думал бы о тебе так, не позвал бы для разговора. Предупредил. Таков порядок. И еще. На днях двоих наших застрелил этот самый Лисячко. Ночью из засады. Подло. Узнай, похоронили их или могут отдать родственникам?

— Не отдадут. Тех, которых тогда в доме купца перестреляли, не отдали же? Отвезли куда-то.

— Твой вопрос нужен, чтобы удостовериться, оба убиты или кто ранен?