Ваше благородие - Николай Стариков (2005)

— Немецкий. Он полегче советского почти на килограмм.

Перед рассветом Тарас позвал роевых.

— Получено сообщение, в нашем лесу будет проведена облава, после того как она пройдет в населенных пунктах. Сейчас же двинемся в путь.

— Куда?

— Северо-западнее нашего леса в пяти километрах от Кочмаревки несколько оврагов с кустарником. Переждем там нашествие энкавэдистов.

— Кто сообщил? — недовольным голосом спросил командир третьего роя. После удачного нападения на красноармейцев возле трофейных автомашин он чувствовал и вел себя едва ли не наравне с четовым. — Может быть, вранье?

— Не все тебе надо знать, — ответил Тарас. — Источник надежный.

— Что будем делать с отказниками, дезертирами, другими пришедшими к нам людьми? — спросил Мечтатель.

— Пусть идут с нами. В случае чего под их прикрытием мы тоже станем гражданами, собирающими дрова на зиму. Подобранный сушняк надо носить с собою, он нам потом здесь пригодится.

— Как с оружием?

— Возьмем с собою. В схроне оставим то, что там постоянно хранится. Обременять себя лишним грузом не станем. Неизвестно, как дело повернется. Нам надо идти налегке.

На рассвете нестройная колонна до полусотни человек двинулась из леса в укрытие. Засидевшиеся и заждавшиеся люди без передышки пришли к оврагам. Тарас запретил разводить костры.

— Сидеть тихо, — распорядился он, — не высовываться. Посты наблюдения сообщат, если что-то заметят. Разрешается спать без просыпа сколь влезет, — хохотнул он.

С утра погода хорошая, выглянуло солнце. Пригрелись люди в его теплых лучах. Можно бы находиться в оврагах целые сутки, если бы есть не хотелось. Вскоре облака скрыли небесное светило, посыпались сначала редкие, потом частые дождевые капли.

Никаких укрытий. На солнце глинистая земля не таит в себе неприятностей. Но стоило пойти дождю, не то что сидеть, стоять стало трудно, ноги разъезжались и скользили. Постепенно со склонов люди начали сами собой плавно скатываться вниз. Когда наступили сумерки, а посты наблюдения сообщили об окончании операции в лесу и населенных пунктах, выбраться из оврага было уже невозможно. Находившиеся наверху посты наблюдения пытались помочь попавшим в беду землякам, однако веревок не оказалось, ветки были слишком короткими. Дождь между тем усилился.

— Надо поснимать брючные ремни, — предложил Василь.

Он лично связал десятка полтора наиболее крепких.

— Пусть он и взбирается первым, — распорядился Тарас.

Стена, почти отвесная, не отпускала пленников. Это стало ясно с первых же попыток. Ноги скользили, размокшие сыромятные ремни натянулись, словно струна, готовая оборваться в любое мгновенье.

— Нужно выдалбливать ступени в стене, — предложил Василь.

Из заготовленного на дрова сушняка ножами собравшиеся внизу люди начали делать заостренные долота, ими же ковырять углубления в глине. Сверху мокрая, податливая, на сантиметровой глубине она уже сопротивлялась. Пришлось долбить с помощью увесистого дрына. Внизу, помогая друг другу, на высоте человеческого роста ступени выдолбили быстро.

Со стеной справились уже в полной темноте, долго выбирались — мешали сползавшие штаны. Наконец с глиной за пазухой, на зубах и под ногтями боевики и примкнувшие к ним, не желавшие иметь хорошие отношения с военными властями люди оказались наверху.

— Тьфу на тебя! — плюнул в овраг заместитель Мечтателя.

— Это и есть тяготы, — ответил Василь.

Он отыскал отказника, изъявившего желание послужить в УПА, но тот не задумываясь ответил, отплевываясь:

— С меня хватит одной проклятой стены. За неделю не отмоешься.

— Пан роевой, — обратился заместитель. — Я, пожалуй, еще раз в лес не приду.

— Почему? Что я скажу Тарасу?

— Приболел я.

— Поправишься, возвращайся.

— У вас со здоровьем, кажется, тоже не очень.

— Мне нельзя болеть, от этого другим будет плохо.

XXX