Ваше благородие - Николай Стариков (2005)

— То же и сейчас, к тому же нас разделяют определенные служебные отношения.

— У всех командиров высокого ранга есть фронтовые подруги.

— До таких чинов мне далеко.

— Командир отдельного полка — фигура подходящая для этого.

— У меня пока нет настроя на веселый лад.

— Я понимаю, провалилась операция, перегружены нервы, окуните душу в амурные волны. Советую как медицинский работник.

— Вы готовы помочь?

— Я уже три года на войне. Жизнь идет мимо.

— Не отягощайтесь подобными думами, они мешают службе.

— Сергей Николаевич, я хочу близости с вами, любить вас.

Женщина во все глаза смотрела на Бодрова, щеки ее пылали, губы трепетно подрагивали. Она навалилась на стол командира, схватила руку Бодрова, прижала к лицу.

— Тамара, успокойтесь, погасите желания, — отодвинулся Сергей от напиравшей страсти. — Если ваших чувств не разделяют, откажитесь от них, не связывайтесь с пустотой, не унижайте свое достоинство. Оно еще принесет радость другому человеку.

— Вы меня убиваете! Я поняла, что не по сердцу вам. Но позвольте мне быть с вами рядом, по возможности смотреть на вас, дышать одним воздухом, быть поблизости при проведении операции, боюсь за вас. Когда намечается очередная?

Фельдшер как-то быстро успокоилась, деловито поправила волосы, одежду, облокотилась о стол, внимательно посмотрела на командира постным взглядом.

— Операцию проведем вскорости в населенных пунктах. Подготовьте материалы для ротных санитарных инструкторов, сами будьте начеку. Зачем спросили?

— Не люблю внезапных дел. Обязательно что-нибудь забудешь, потом переживаешь, — ответила она, поднявшись.

Сергей вздохнул с облегчением, посмотрев на захлопнувшуюся за Тамарой дверь. Вновь шел дождь, барабанил по стеклу, пузырились лужи. Всплыли в памяти слова Тамары об операции: «…когда очередная?»

«Бред какой-то, — выругал себя. — Эдак по углам скоро чертики зашевелятся».

Вспомнились ее колени, притягивающие взгляд, нахальные глаза, призывно глядевшие в упор, недвусмысленное поведение. Вроде бы женщина симпатичная, с привлекательными манерами, однако что-то настораживало. Он пытался уловить это «что-то», но доступные, слегка раздвинутые коленки гостьи сбивали с мысли.

Посыпал град. Стекла зазвенели музыкой ненастья, земля быстро начала покрываться белым налетом. На подоконнике снаружи сидела пара голубей. Нахохлившись, они прижимались к раме, из-под которой, похоже, струилось комнатное тепло.

Зазвонил телефон.

— Как погодка? — послышался голос Николая Михайловича.

— В окно смотреть не хочется.

— Зря не глядишь. На небе радуга от горизонта до горизонта, причем едва ли не по зениту. А если она высокая, быть солнечной погоде.

— Хорошо бы. Надоела кислятина. Не весна, одна распутица.

— Какие в этой связи мысли?

— Проведем операцию, как только подсушит.

— Какова вероятность успеха?

— Думаю, максимальная.

— Идите ко мне, доложите замысел. Начальник войск требует решительных действий по очистке тыла. Еще один провал исключается.

Высокая радуга действительно помогла. Уже следующее утро выдалось солнечным. Умытая дождями земля парила. На улицах Березовки появились жители, спешившие на местный базар. Мать Василя, сухопарая, с запавшими глазами женщина, сгорбившись от ветра, несла холщовую сумку с купленной картошкой. Сын поручил передать записку человеку, который скажет пароль. Она держала бумажку, обжигавшую ладонь, в зажатом кулаке. Василь предупредил, чтобы не оглядывалась по сторонам, не проявляла беспокойства.

— Иди себе и иди, будто ничего тебя не интересует, — советовал он.

Набравшись терпения, шла, сосредоточив внимание на лужах, которые попадались на каждом шагу. Остановилась возле одной из них. Обойти негде, канавы с обеих сторон, перепрыгнуть страшно. С ней поравнялся молодой парень.

— Давайте сумку, помогу.

— Спасибо, милый.