Добрая самаритянка - Джон Маррс (2021)

В моей голове снова пронеслись воспоминания, на сей раз о том, как я вела маленькую Элис в школу, держа за руку, и о том, как совсем недавно я добиралась до школы одна. Помнила, как стояла в воротах, чтобы хотя бы мимолетно, издали увидеть Элис; она играла с друзьями, и я надеялась, что дочь меня заметит. Надеялась, что не забудет, как я выгляжу, как звучит мой голос. Я сама уже не могла вспомнить ни лицо, ни голос своей матери.

– Мамочка, ты вернулась? – взвизгнула Элис. Она подбежала ко мне и крепко обняла меня за талию. Обнимая ее в ответ, я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы радости. – Пойдем, покажу тебе свою комнату, – предложила Элис и протянула руку.

Прежде чем принять ее, я посмотрела на Тони. Он неохотно кивнул, и я вслед за дочерью вышла в коридор. Ее рука была маленькой и мягкой, и я поняла, как мало ценила это ощущение в прошлом, когда так часто отказывалась принять эту руку.

Мы прошли всего несколько шагов, когда мое внимание привлекла еще одна открытая дверь. Куртка, которую я купила Тони на его последний день рождения, проведенный вместе, лежала поперек его кровати рядом с уродливой оранжевой подушкой. Но, подойдя ближе, я поняла, что это не подушка, а сумка.

Оранжевая сумка.

Оранжевая сумка Джанин.

Оранжевая сумка Джанин с китайским драконом лежала на кровати моего мужа.

Глава 8

Райан

Я сжал кулаки. Из щели под дверью моей квартиры пробивался неяркий свет.

Ставя несколькими минутами раньше машину на парковку, я все еще был на взводе от того, что снова встретился с Лорой лицом к лицу. Но было ощущение, что ждущий за порогом квартиры разом вернет меня с неба на землю. Я поколебался, потом медленно повернул ручку. Дверь была не заперта. Я ни с кем не дрался со времен учебы в школе и сомневался, что мой удар может причинить особый вред тому, кто затаился внутри.

Я бесшумно прокрался в прихожую и схватил со столика тяжелый стеклянный шар. Сместился к гостиной, откуда доносился шелест и звук выдвигаемых ящиков. Подобрался ближе, пока не смог ясно разглядеть того, с кем предстояло столкнуться.

– Господи! – воскликнул я.

Джонни обернулся; он был изумлен не меньше, чем я.

– Напугал меня до икоты, – сказал я. – Что ты здесь делаешь? Как попал в квартиру?

– У меня все еще есть ключ, – невозмутимо ответил он.

Только тогда я заметил, что дверцы серванта распахнуты, как и ящики бюро, где я держал счета и другие бумаги. На бюро валялись фотографии семейства Лоры, которые я наклеивал на стены в коттедже, и веревка, которую я завязал изящной петлей.

Несколько дней спустя после моего первого столкновения с Лорой, когда моя рана еще ныла, я вернулся туда, чтобы убрать следы произошедшего в тот вечер и смыть с пола свою кровь. Выбросил все в мусорное ведро. И только теперь, четыре месяца спустя, вспомнил, что не вынес его в контейнер, а оставил в саду на задворках, где оно так и стояло.

– Роешься в моих вещах? – спросил я.

Джонни проигнорировал мой вопрос.

– Возле чьего дома ты сидел в машине несколько часов вечером в среду?

– Что, теперь ты следишь за мной?

– Это к делу не относится. Меня интересует, что ты делал возле того дома.

Моей первой реакцией был стыд от того, что меня поймали. Время от времени я медленно проезжал мимо дома Лоры, иногда останавливаясь у обочины дороги и гадая, что она делает там, в доме. Иногда задерживался на пять минут, иногда, сам того не замечая, торчал несколько часов. Все равно больше некуда было деваться.

Второй моей реакцией была ярость.

– Что-то разнюхиваешь у меня дома? – спросил я, повысив голос.

– Да, разнюхиваю. Кто эта женщина и почему у тебя буквально сотни ее фотографий? И для чего тебе понадобилась веревка? В ту ночь, когда ранил себя ножом, ты собирался покончить с собой, да? Зачем эта петля? Запасной план на случай, если с ножом ничего не получится?