Добрая самаритянка - Джон Маррс (2021)

– Он сказал тебе, что недавно мы провели ночь вместе? – спросила я. – Точнее, несколько.

– Когда?

– После того как на меня напали.

– Ах да, верно, то «нападение»… – Джанин пальцами обозначила кавычки. – Того, кто это сделал, поймали?

Я не ответила.

– Думаю, нет, – продолжила она. – Забавно. И Тони было очень тяжело признаться, что он провел первую ночь в кресле в твоей комнате, а еще пару ночей – в свободной спальне.

– Он так сказал тебе?

– Сама видела. В ночь «нападения» заезжала к тебе домой, пока ты спала, чтобы привезти ему чистую смену одежды. Мне нравится, что ты так и оставила стены закопченными. Этакий «готический шик». – Она зевнула и, похоже, сама удивилась этому.

Вторглась, значит, в мое личное пространство… Побывала в моем доме… Я сглотнула, чтобы удержать ярость в узде.

– Никто здесь не любит тебя, – сказала я, – так что когда я расскажу им, в чем ты обвиняешь меня, все будут на моей стороне. А потом пойду в головной офис и расскажу им, что главную добытчицу пытается выжить с работы женщина, уведшая у нее мужа.

– Давай, Лора, жалуйся, – отозвалась Джанин и достала из своей уродливой оранжевой сумки диктофон Райана. – Мне очень хочется узнать, что они скажут, когда я прокручу им вот это.

Глава 28

Райан

Когда я постучал в дверь Лориного дома, мне никто не ответил.

В прошлый раз я не контролировал себя здесь. То, что Лора оставила мертвого поросенка под свадебным платьем Шарлотты, лишило меня рассудка, – и именно этого она добивалась. Даже после того, как Тони рассказал мне о ней, я надеялся лишь на то, что где-то в глубине души Лора сохранила остатки человечности, к которой можно воззвать.

Я знал, что, появившись возле ее дома, нарушаю условия освобождения и рискую быть арестованным снова, – но был в полном отчаянии. Она не оставила мне иного выбора.

Я наклонился, чтобы говорить в щель почтового ящика.

– Лора, пожалуйста, ответь, – умолял я. – Я не собираюсь причинять тебе неприятностей, мне просто нужно поговорить с тобой.

Ответа не было. Я заглянул во все окна, но даже слабая тень не шевельнулась по ту сторону стекла.

– Я сделаю что угодно, – продолжил я. – Только, пожалуйста, отзови обвинения. Ты выиграла. Я больше не могу противостоять тебе.

Я опустился на колени, затем свернулся в клубок на придверном коврике и заплакал.

В конце концов вернулся в машину, нашел визитку, которую Джанин дала мне после нашей встречи, и снова набрал ее прямой номер. Я устал ждать, пока она начнет действовать. Она должна сделать что-нибудь немедленно. Но звонок был переброшен на автоответчик.

– Немедленно еду к вам, – начал я. Слышал, что мой голос звучит невнятно, но ничего не мог с этим поделать. – Я дал вам все, что было нужно, а вы не сделали ничего. Вы у меня в долгу.

Направляясь в сторону «Больше некуда», я все еще не знал, что делать с реакцией родителей на обвинения, свалившиеся на меня. Хотелось кричать, выть, плакать, защитить себя и причинить им такую же боль, какую они причинили мне, – и все это одновременно.

Понимание того, что они не верят собственному сыну, больно ранило. Джонни уже покинул меня, теперь они сделали то же самое. Ужасно несправедливо.

Остановившись перед светофором, я сделал глоток водки из бутылки, лежащей в «бардачке». Плевать, что полиция может остановить меня и заставить дышать в трубочку. Пусть арестуют. Не в первый раз; меня это почти не беспокоило. Может быть, мне уже следует сидеть за решеткой? Возможно, я был опасен для себя самого, потому что не мог принимать разумные решения. Если б мог, не увяз бы в таком дерьме. Я потерял всех, кого любил и на кого полагался, и мне не к кому было обратиться.