Добрая самаритянка - Джон Маррс (2021)

Первый удар оставил вмятину размером с десятипенсовую монету, но соприкосновение металла с кожей и хрящом звучало скорее как тихий стук, чем как хруст, который я ожидала услышать. Глаза Джанин сделались размером с блюдца, когда нервная система послала в мозг сигнал боли. Снотворное повлияло на координацию, так что, когда она попыталась прикрыть шею ладонями, руки бессильно повисли по бокам. Джанин пыталась втянуть воздух раздавленной гортанью и медленно задыхалась.

Я снова занесла молоток над головой и подождала, пока ее глаза не встретятся с моими. Нужно, чтобы она осознала: первый удар – не единственный. Второй я нанесла чуть выше глазницы. На этот раз услышала желанный хруст, и кожа Джанин лопнула, словно оболочка сосиски. Сначала голова слегка качнулась, а потом начала непроизвольно дергаться из стороны в сторону, словно при эпилептическом припадке. Взгляд расширившихся зрачков был по-прежнему устремлен на меня, и десять секунд спустя судороги прекратились.

Джанин еще была в сознании, когда третий удар пал на макушку – словно я заколачивала гвоздь в доску. Глаза закатились, и я поняла: еще один, и все будет кончено. Но я не хотела, чтобы она умерла так быстро.

Я опустилась рядом с ней на диван и склонилась ближе; кровь из раны на голове стекала по ее лицу и капала на мою щеку и шею. Однако крови было не так много, как мне представлялось.

Я поднесла ухо к ее губам так близко, как только могла, и сквозь громкое биение своего сердца едва-едва расслышала последние моменты ее жизни. Все чувства словно обострились одновременно: все, что я слышала, видела и ощущала, казалось слишком сильным, от металлического запаха крови до тихого судорожного постукивания скрюченных пальцев по обивке дивана. Дыхание Джанин, и так едва слышное, становилось все легче и легче, пока я уже не могла ощутить его на своем ухе. А потом, с последним слабым выдохом, ее тело окончательно перестало функционировать.

Сначала я не могла шевельнуться. В голове было абсолютно пусто, я впала в некое подобие оцепенения. Позволила себе выждать несколько минут, чтобы зашкаливающий уровень адреналина немного снизился, а пульс замедлился, и только потом приступила к следующей части плана. Еще будет время на рефлексию.

Я встала на ноги и бросила еще один долгий взгляд на неподвижное тело Джанин. Все страдания, которым подвергла меня эта злобная сука, почти искуплены тем, что я смогла услышать ее последний вздох.

Нужно действовать быстро. Несколькими ударами молотка я сломала висячий замок на двери, отделявшей комнату встреч от заброшенного здания по соседству. Стерла кровь Джанин со своего лица, уха, шеи и волос, изведя целую упаковку влажных салфеток; потом достала из-за дивана пакет с такой же одеждой, как та, что на мне. Переодевшись, сунула испачканные вещи, блокнот и перчатки Тони в мешок для мусора и натянула другие перчатки – на этот раз латексные. Дверь, ведущую в комнату из офиса, оставила чуть-чуть приоткрытой. Тело Джанин начало коченеть, клетки ее мозга отмирали.

Оказавшись в соседнем здании, я заперла дверь на новый висячий замок, чтобы задержать неизбежный полицейский обыск. Подсвечивая фонариком телефона, прошла по темным коридорам к черному ходу. Двумя сильными ударами сломала замок на двери и бросила орудие убийства на пол. Дважды проверив, не упустила ли что-либо, вышла из здания. Потом сняла кроссовки мужского размера, которые надевала, чтобы оставить на пыльном полу соответствующие отпечатки, и влезла в собственную обувь. Смяв фотографию, бросила на заросший высокой травой газон. Потом откинула засов на калитке, сунула латексные перчатки в сумку, туда же – мусорный мешок, убедилась, что в переулке никого нет, и пошла домой.