Добрая самаритянка - Джон Маррс (2021)

Это был наш двенадцатый разговор, так что я уже достаточно разбирался в ее интонациях и мог определить, когда ей становилось не по себе. Но у меня оставалось не так много времени, и я поставил на то, что она слишком много вложила в меня, чтобы ее отпугнула моя фамильярность. Вместо этого Лора объяснила мне, что все люди разные, поэтому к каждому она находит индивидуальный подход. Она словно кроила каждое самоубийство по мерке того, кто к ней обращался. И даже старалась избегать самого слова «самоубийство», как будто не хотела произносить его вслух.

– С этой жизнью трудно справиться в одиночку, – продолжила Лора. – Некоторые сворачивают на окольные тропки, и им требуется помощь, чтобы вернуться на правильную дорогу. Другие хотят совсем сойти с дороги – и я помогаю им в этом.

Я подумал о Шарлотте и о том, что если бы Лора убедила ее задержаться на дороге подольше, то сейчас я смотрел бы, как мой четырехмесячный сын играет с мягкими игрушками на полу в детской. И не строил бы планов того, как покончить с женщиной, которая лишила жизни этого ребенка и его мать.

– Вы когда-нибудь задумывались постфактум о том, что могли в ком-либо ошибиться? Что человек, которому помогли, возможно, должен был задержаться в этом мире еще на какое-то время?

– Нет, – сразу же ответила она. – Все приходят ко мне добровольно, как пришли вы. Я никогда не жалела – и никогда не пожалею – о том, что делаю.

У меня было предчувствие, что вскоре Лора будет думать об этом совсем иначе.

Глава 17

Семь месяцев и одна неделя после Шарлотты

Настал день расплаты Стивена.

Вскоре после полудня я протопал по заросшей лужайке к коттеджу, который купил, чтобы сделать жене сюрприз.

Бело-синяя табличка с надписью «Продано» все еще торчала на колышке, вбитом в землю, поэтому я вырвал его и отбросил за кусты. С оконных рам хлопьями облетала краска. Цементные полоски между кирпичами потрескались и нуждались в подновлении. Некоторые из плиток серой шиферной черепицы перекосились – их нужно было заменить или пристроить на место, пока крыша не начнет протекать. Семь месяцев я не был здесь, и это вдобавок к четырем с половиной годам, пока тут вообще никто не жил; чертополох и крапива высотой в два фута, заполонившие газоны, смыкались с одуванчиками, под которыми не было видно гравия на дорожке.

Родители дали мне займ в тридцать тысяч фунтов, чтобы сделать первый взнос, остальное покрывала ипотека. У нас с Шарлоттой были кое-какие сбережения, чтобы оплатить срочный ремонт, – а остальное, как я рассчитывал, мы могли бы сделать постепенно. То была обоюдовыгодная ситуация – отец любил работать руками, а в родительском доме уже нечего было улучшать, и ему не терпелось взяться за новый проект. Он сэкономил бы нам огромные деньги, которые в противном случае пришлось бы заплатить рабочим.

Но дом, который таил в себе такие перспективы, не получил ни единого шанса их раскрыть, потому что Шарлотта покончила с собой в тот самый день, когда я получил ключи от него. С тех пор я не мог заставить себя даже проехать мимо этого места, не то что зайти внутрь.

– Думаете купить его? – спросила женщина, выгуливавшая крошечного, чуть больше крысы, песика; она как раз шла мимо, набросив на голову шарф.

Я покачал головой.

– Нет.

– А жаль, – пробормотала она, прежде чем уйти. – Он мог бы снова стать хорошим семейным домом…

От брошенного вскользь замечания в горле встал ком. Когда-то я был уверен, что этот коттедж действительно станет домом для моей семьи. И даже сейчас полагал, что когда-нибудь в нем действительно будут жить люди, любящие друг друга. Но не сегодня. Сегодня мне предстоит разобраться здесь с Лорой Моррис.