Алмазная пыль - Анастасия Логинова (2019)

Сани лихо мчались по заснеженным улицам – только ветер в ушах свистел. Когда перед поворотами извозчик все-таки соизволял придержать лошадку, я успевала оглядеться и налюбоваться красотой, устроенной в Петербурге к этой новогодней ночи.

А любоваться было на что.

Дома и особняки, как волшебные шкатулки, сверкали фонарями и елочными гирляндами; витрины лавочек – будто соревновались меж собой в великолепии – представляли целее композиции с картонными фигурками волхвов, Девы Марии и младенца Иисуса. Из каждого окна непременно доносилась музыка, а где-то в отдалении ярко вспыхивали огни фейерверка.

Мы припозднились. До полуночи оставалось немногим меньше двух часов, когда мы все-таки добрались до особняка господ Вишняковых. Вряд ли это заметил кто-то, поскольку гости давно уж были навеселе – смеялись, шумели, шутили, и едва удалось нам с Яшей протиснуться дальше передней.

Умом я понимала: нужно сперва удостовериться, что старшего фон Гирса и правда нет на празднике – но глаза выискивали в толпе одно-единственное лицо.

И нашли.

Господин Драгомиров, по-видимому, и сам только что приехал. Еще одетый в элегантное черное пальто, он стоял средь толпы – но совершенно сам по себе. Я подумала тогда, что в этом мы с ним похожи: оба чужаки здесь. А вот чудаком Гришу назвать сейчас язык не повернулся бы ни у кого… Одетый с иголочки, выбритый так чисто, каким я его еще ни разу не видела, а русые волосы причесаны модно и гладко, даже, кажется, напомажены слегка.

Сдается мне, он совершил настоящую сделку с совестью, когда одевался на этот праздник.

И почему я раньше не замечала, что он настолько красив? Как ровна его осанка, широки плечи, и как горд и величествен чеканный профиль его лица…

Стайка барышень, ведомых маменькой, с деланной скромностью стреляли в его сторону глазками, поправляли локоны, проходя мимо, и милейше краснели. Гриша на них не смотрел. Взглядом он старательно выискивал кого-то в толпе.

И тоже нашел.

– Я уж боялся, что вы не приедете, Марго, – сказал он первым делом, не успев даже поздороваться. – Рад, что вам лучше. Вы сегодня необыкновенно… кхм… красивы.

Все-таки мужчины в любую эпоху есть мужчины. Гришин взгляд легко и невесомо, будто бы случайно, окинул, меня от макушки до пят. Еще более случайно задержался в районе декольте – и живо вернулся к моим глазам. Нет-нет, так и говорил этот его взгляд, – я только в глаза вам и смотрел, остальное вам померещилось.

Если он узнал жемчужную тиару в моих волосах, то виду не подал: декольте его увлекло заметно больше.

– Вы тоже сегодня… кхм… постарались, – не осталась я в долгу. – Это что у вас – помада на волосах?

Наверное, я смела этим все правила этикета, но все равно шагнула к нему еще ближе, чтобы легонько коснуться его волос.

– Хрустят…

Гриша смотрел мне в глаза, и на его лице была улыбка – тихая, почти умиротворенная. Как, оказывается, красивы его губы, когда он улыбается. Признаться, дерзкой этой выходкой я хотела его смутить – но теперь, стоя так близко к нему, дыша его одеколоном с горькой ноткой кардамона, была смущена сама.

…Слава богу, какая-то дама нечаянно задела меня локтем, и наваждение спало. Очнулся и Гриша.

– Да… помада, – запоздало ответил он на мой вопрос. – В цирюльне сказали, без этого нынче нельзя. Гриша пожал плечами и, как будто извиняясь, подцепил отворот пальто: – я, признаться, уже лет шесть не надевал всего этого. Совершенно отвык. Что ж… надеюсь очень скоро увидеть вас в бальной зале, Марго.

Я даже оскорбилась:

– Разве не вы меня проводите?

– Разве это правильно – незамужней даме появляться в обществе не родственника?

– Разве вам есть дело до правил?

– Мне – нет, но…

– Тогда мне тем более нет, – отрезала я.

Тем более что «родственник» мой где-то запропастился.