Шерше ля фам - Владимир Болучевский (2007)

– Материал у меня уже есть. Вадим много чего у меня там, на дискете, говорит, но… понимаете, Яна, я же не просто, там, журналюга какой-то. Если его смерть… короче, если есть хоть малейшая вероятность того, что его убили, то, безусловно, этот материал нужно публиковать. Чтобы привлечь внимание, разобраться… А вот если это на самом деле «несчастный случай, то есть… ну, естественная смерть, инфаркт, тогда… тогда лучше и не мусолить всю эту историю. Оставить покойного в покое, простите за невольный каламбур.

– Понятно,– кивнула Яна.– Ну а я-то вам зачем? Я его не травила.

– Ну… надеюсь.

– Спасибо. И все-таки?

– Тут вот что… препараты, которые способны вызвать у человека с больным сердцем.., а Вадим на самом деле на сердце жаловался?

– Да, – кивнула Яна. – Ему давно предлагали лечь на обследование, но он только отмахивался. Он вообще-то здоровый был, спортсмен бывший, поэтому и… чего, мол, по больницам валяться? Отдохнуть просто нужно. Это, мол, у меня нервы. А сам с собой валидол носил. Когда… ну, как только прижмет – съест таблетку, его вроде и отпускает. Вот и…

– Так вот. Препараты, которые способны инфаркт спровоцировать, они… ну, их воздействие не через неделю, скажем, проявляется, а быстро относительно. И если Вадим Николаич за рулем умер, то, значит, именно незадолго до этого ему кто-то должен был и…

– Вы Игорешу Дугина подозреваете, да?

– А вы как думаете?

– Бросьте. Это даже не смешно.

– Яна, ну как я могу кого-то подозревать? Просто, хотелось бы восстановить события, которые предшествовали… авария вроде бы недалеко отсюда случилась, да?

– Да. Чуть дальше, за постом.

– Это Вадим Николаич вас домой завез?

– Нет. Я из ресторана раньше уехала. Они вдвоем ехали с Аней.

– Яна, расскажите мне подробней, а? Честное слово, я прекрасно понимаю, что суюсь не в свое дело, но…

– Да там и рассказывать-то нечего, – Яна на секунду задумалась.– Вот что, раз уж у меня в доме мужчина образовался, такой… – она окинула взглядом спортивную фигуру Адашева-Гурского, – мужчинский, то… давайте-ка мы с вами вот этот вот буфет передвинем. Не на месте он стоит, давно меня раздражает, а самой мне никак, я девушка слабая. Мне для этого все оттуда вытаскивать нужно, возиться. А вдвоем мы его запросто, я верх придерживать буду, а вы сдвинете. Давайте?

– Легко. – Гурский поднялся из-за стола.

– Вот тут беритесь. – Яна подошла к большому деревянному буфету резного дерева и подняла обе руки, придерживая его верхнюю часть.

– Да это понятно. – Александр уперся руками в боковую стенку буфета, отставил одну ногу и напрягся всем телом.

Буфет не шевельнулся.

– Ничего себе, – сказал Гурский Яне. – Он у вас чем набит-то?

– Ерунда, ничего там такого особенного нет. Прилип, наверно. – Она попыталась сдуть с лица непослушную прядь, встряхнула головой, и ее взметнувшиеся волосы коснулись лица Александра.

«Господи, как они с сестрой похожи, – невольно подумал он. – Мистика какая-то. Чего только в природе не бывает».

Наконец, они передвинули буфет, Гурский вернулся за стол, а Яна открыла холодильник и вынула початую бутылку коньяку.

– Так и быть, – взглянула на Адашева, поставила бутылку на стол, раскрыла створки буфета и, достав оттуда одну рюмку, поставила рядом с бутылкой,– заработали.

– Что ж я один-то? – Гурский взглянул на рюмку. – А вы?

– Я не пью.

– Совсем?

– Ну… практически.

– А что так?

– Вы наркотики употребляете?

– Нет, зачем же.

– Ну вот. А я не пью. И не курю. Не получаю от этого никакого удовольствия. Я от собственного здоровья получаю удовольствие, – сказала она и гибко потянулась.

«Ч-черт возьми, – Александр невольно скользнул глазами по линиям ее тела. – А где у нее, кстати, камера-то запрятана, на которой Петька погорел?»

– Да я ведь тоже, в общем-то, не пропойца, – пожал он плечами.

– Вот и выпейте.