Двое из ларца - Владимир Болучевский (2007)

«Апартмант» организм выбрал себе двухкомнатный, состоящий из спальни и гостиной, в которой стоял громадный угловой диван, обтянутый белой натуральной кожей, рядом – низкий полированный стол, пара таких же, как диван, белых кожаных кресел, громадный телевизор с черным плоским экраном и прочие бытовые мелочи, создающие атмосферу комфорта.

Гурский заглянул в санузел – унитаз, раковина, душ, ванна (джакузи не джакузи, но вполне…), зеркало во всю стену. У подсознания была явно завышенная самооценка.

Сумка и куртка валялись на диване.

Александр проверил дверь – заперто, ключ с гостиничной биркой торчит из замка.

«Уже хорошо», – решил он и вернулся в гостиную к странно раздутой сумке. Расстегнул ее и увидел внутри большой полиэтиленовый мешок с разноцветными шариками. Видимо, проявив благородство, организм все-таки пошел навстречу просьбе Петровича и принял дар.

«Ну кому нужно такое подсознание, а? – думал Адашев, взяв в руки куртку и проверяя на всякий случай содержимое карманов. Все было на месте: документы, деньги, лежащая отдельно в потайном кармане трубка. Денег изрядно убавилось, но это, видимо, была плата за номер, которую взяли вперед. – А в следующий раз оно еще и блядищу притащит какую-нибудь для организма, тайком от меня. Ампутировать на хер, однозначно». Взглянул на часы – половина девятого. «Домой, домой! Даже если и прямого рейса сегодня нет, через Москву, но сегодня же. Хватит с меня. Вот только позавтракать и в аэропорт».

Александр оделся, спустился на лифте в холл, вышел на улицу и осмотрелся. Так и есть – «Авача». Еще толком не рассвело, но наискосок слева был хорошо виден стоящий на постаменте танк, за ним громоздился бетонный куб Дома быта с растянутой на фасаде рекламой выставки, а прямо – рынок с уже известной уютной закусочной. Туда он и направился,

Прохожих в этот час на улице было немного, а на территории рынка и вовсе пусто. Закусочная еще не открылась. Гурский пошел между высоких сугробов дальше. Миновал пустые пока уличные торговые ряды, обогнул центральное здание и, увидев светящуюся на одном из павильонов вывеску «Пиво», решил заглянуть пока туда.

Несмотря на неурочное, казалось бы, время, в дальнем углу гуляла веселая компания. Александр взял кружку пива, сто грамм, набор с нарезанной толстыми ломтями сочной кетой и сел за свободный стол подальше от шумной компании. Отхлебнул пивка.

– Не потесню? – подошел к его столу громадный небритый мужик в распахнутом «анараке».

– Присаживайтесь.

– Спасибо, – он поставил на стол кружку с пивом, такой же, как и у Гурского, рыбный набор, отошел к стойке и вернулся, неся совершенно потерявшийся в его огромной ладони стакан с водкой.

Гурский выпил свои сто грамм и ел рыбу, прихлебывая из кружки.

Мужчина сидел напротив, чуть сгорбившись на маленьком для него табурете, опершись локтями на колени и расслабленно свесив кисти рук. Тяжелый, но робкий взгляд его темно-серых глаз был устремлен на водку. Затем он глубоко вздохнул, взъерошил пятерней вьющиеся льняные волосы, взял стакан и выпил его в три глотка.

– Пивком, пивком, – подсказал Гурский. Тот кивнул, отхлебнул пива и, поставив кружку на стол, достал из кармана сигареты.

– Скорей бы в море, – сказал он, сделав глубокую затяжку. – Не могу уже. Там-то я не пью. А здесь никак.

– Давно на берегу?

– Месяц.

– А кем ходишь?

– Матросом.

Они посидели молча, каждый ел свою рыбу и запивал пивом. Потом щеки у моряка наконец порозовели, взгляд утратил робость.