Дурная кровь - Даха Тараторина (2020)

Поддавшись настроению мужчин, Талла тоже изобразила удивление. Воспользовалась ситуацией, ойкнула и прильнула к груди наёмника, пряча хитрющие синие глаза. Потом протянула пригоршню, тоже требуя семечек. Старуха поделилась, подмигнув колдунье.

— И давно шастают? — слабым голосом уточнил Санни. Он вдруг решил, что ему теперь точно не понадобится на улицу до утра. И вовсе не потому, что он, кажется, только что намочил штаны.

— Да с осени, — пожала плечами Рута. — Хорошо грядки убрать успела, а то б, поганцы, всё истоптали. Мало мне лесных вредителей, теперь ещё и эти с кладбища таскаются. Не лежится им спокойно, окаянным!

— Откуда знаешь, что именно с кладбища? — охотник напряжённо всматривался в темноту двора, но ничего подозрительнее качающихся на ветру ёлок не находил.

— А откуда бы им ещё взяться?! Туточки в пяти вёрстах старое кладбище, с войны ещё осталось. Его тогда для дурачья из Крепости заложили, но подальше от города, чтобы не распугать сразу молодых да подвигов жаждущих. Поставили храм, чтобы будто бы он сам по себе, а к городу отношения не имеет. Ну да и свозили туда все трупы. С глаз долой… ну вам ли не знать, молодёжь. Разрослось кладбище с тех пор, да…

Талла уже всерьёз прижалась к мужчине. Одинокая избушка между кладбищем до самого горизонта и городом-крепостью вдруг показалась игрушечной, не способной защитить. А вот плечи наёмника реальны и крепки, уж за ними точно можно спрятаться.

— Боги бы такого не попустили, — Санторий сел в противоположном конце комнаты и отгородиться от остальных одеялом. — Живые мертвецы… нет уж, дудки! Не верю я в них!

— Ты — и не веришь? — Верд приобнял колдунью, успокаивая, бездумно поглаживая по спине. — Мало чего, что ли, навидался? Чем ходячие трупы хуже лютозверя?

— Друг мой, я не сомневаюсь в том, что мертвяки существуют. Всё куда прозаичнее: за последний месяц намело снега по пояс. Как бы они откопались?

— Видно, помог кто-то, — как само собой разумеющееся сообщила старуха. — Дурное дело нехитро.

— Снег мог растаять…

Наёмник вздрогнул. В памяти всколыхнулся ядовитый плесневелый туман, прогоняющий зиму, и шварги, обозлённые, напуганные, не способные преодолеть невидимую границу. У старого кладбища тоже стоял храм…

— Дети пошутили над одинокой женщиной, а она и рада стараться! — отрезал Санторий. — Развлекает шутников, капканы ставит. Старость — не радость.

— И молодость гадость, — Рута сноровисто сплюнула в горсть идеально выпотрошенную шелуху. — Жёлудь, что в конце лета к Богам отправился, тоже среди мертвяков ходит. Глаза белые, пустые… Мы аккурат на том кладбище его и хоронили. Потом Ванно, молочник, Лённый, Раста, Доррая, старая кошёлка. Все там. Каждого помню, — Рута постучала себя по лбу согнутым пальцем. — И дед мой покойный тоже среди них, откуси ему шварг… хех… пятку. Ох, хорошо я его в прошлый раз ухватом приложила! При жизни никак не выходило, так хоть щас душу отвела! Но вы не боитесь, молодёжь! Вчера никто не наведывался, авось и сегодня Боги милуют.

Знамо дело, после такого откровения всем стало не до сна. Ну как «всем»? Рута, презрительно цыкнув, влезла на полати и напутствовала:

— Кто бабушку разбудит — получит промеж глаз. И чтоб в холод мне не шастали!

И тут же свистяще захрапела. Точно не в одинокой избе с тонкими стенами супротив толпы мертвяков на оборону устроилась, а на пуховой перине в каменном замке.

— Верд, я с тобой! — едва завидев, что наёмник собрался нарушить приказ лесничихи, подорвалась и Талла.

— Я только лошадей проверить.

Санторий плотнее запахнул одеяло, словно мог под ним спрятаться от нелюдей:

— Мертвякам твои лошади и даром не надь, и с деньгами не надь. Им человеческую кровушку подавай… Иначе б ослика старухи давно бы загрызли…