Тысяча сияющих солнц - Халед Хоссейни (2008)

Джити – бедняжка была начисто лишена чувства юмора – схватила себя за подбородок и с ужасом посмотрела на Лейлу. Та только головой покачала.

– Так, леди, вы хотите знать или нет? – Валяй, – сказала Лейла.

– Бобы. Не меньше четырех банок бобов.

Беззубой ящерице, что придет свататься, хватит за глаза и за уши. Только главное – все проделать вовремя. Подадут ему чай – можно начинать артиллерийский салют.

– Я это запомню, – хихикнула Лейла. – И он тоже.

Лейла могла бы сказать, что такие советы ей ни к чему, ведь Баби вовсе не стремится поскорее сбыть ее с рук. Хоть отец и работает на хлебозаводе «Сило» в жаре печей и грохоте машин, у него все-таки университетское образование. До прихода коммунистов к власти он преподавал в школе – пока его в 1978 году не выгнали с работы. Баби не раз повторял, что у него две основные цели в жизни – вырастить дочку и дать ей образование.

«Ты, конечно, еще маленькая, только вот какая штука, – говорил он. – Замужество может подождать, образование – нет. Ты очень, очень способная девочка. Ты можешь стать кем только захочешь. И я знаю, что, когда война закончится, ты ой как пригодишься своей стране, принесешь больше пользы, чем иные мужчины. Потому что общество обречено на неуспех, если женщинам недоступно образование. Просто обречено».

Но Лейла промолчала, и Хасина так и не узнала, что говорил Баби и как Лейла счастлива, что у нее такой отец, и как она им гордится, и как хочет учиться дальше, чтобы стать такой, как он. Ведь у Лейлы похвальные грамоты за каждый год. А у Хасины отец – таксист, угрюмый и раздражительный, и он годика через три точно выдаст ее замуж. В одну из немногих своих серьезных минут Хасина шепнула Лейле, что ее выдадут замуж за двоюродного брата на двадцать лет ее старше, владельца автомастерской в Лахоре, – это уже решено. «Я его видела всего два раза, – сказала Хасина. – Когда он ест, у него рот не закрывается».

– Бобы, девочки, – повторила Хасина. – Запомните хорошенько. Ну разве что, – она расплылась в плутовской улыбке и взяла Лейлу под руку, – к тебе постучится молодой красивый одноногий принц…

Лейла вырвала руку. Если бы кто-то еще сказал такое про Тарика, она бы обиделась. Но Хасина говорила не со зла – просто насмешничала, по своему обыкновению, и ради красного словца никого не щадила. Себя в первую очередь.

– Нельзя так говорить про людей! – возмутилась Джити.

– Каких таких людей?

– Людей, которых искалечила война, – серьезно проговорила Джити.

– Ой, похоже, мулла Джити влюбилась в Тарика. Точно! Вот он кто, принц-то. Правда, Лейла?

– И ни в кого я не влюбилась, – пробурчала Джити.

Девочки попрощались с Лейлой и пошли своей дорогой, не переставая пререкаться.

Три квартала Лейла шагала одна.

Вот и ее улица. Синий «мерседес» по-прежнему маячил у соседнего дома. Пожилой человек в коричневом костюме стоял рядом, опершись на трость.

И тут кто-то позвал ее:

– Эй, желтоволосая. Посмотри-ка сюда. Лейла обернулась.

Прямо ей в лицо глядело дуло пистолета.

2

Сам пистолет был красный, а спусковой крючок – ярко-зеленый. Позади всего этого многоцветья скалил зубы Хадим.

Хадиму было одиннадцать лет, как и Тарику. Сын мясника – высокий, худой, редкозубый, – он был известный в округе хулиган. Кидаться в прохожих телячьими кишками было его любимым развлечением. На переменах, когда Тарика рядом не было, Хадим хвостом ходил за Лейлой по школьному двору, пожирая девочку глазами и притворно хныча. Как-то он даже хлопнул ее по плечу и просипел: «Ты такая красивая, желтоволосая. Хочу на тебе жениться».

И вот у него в руках водяной пистолет. Точно какую-то гадость задумал.

– Ты не волнуйся, – голос ехидный-ехидный, – пятен не будет. На твоих-то волосах уж точно нет.

– Не смей! Предупреждаю тебя.