По образу и подобию - Наталья Чернышева (2020)

В воздухе витал тонкий, нежный аромат — зацвела декоративная вишня. Тоненькие веточки в розовой пене цветов доверчиво тянулись к холодному небу. Деревце было обыкновенное, без изменений в геноме. Не выживет, когда придут суровые холода…

Алёна в отчаянии ткнулась лбом в декоративную обрешётку двери. Металл ожёг холодом. Смотреть маме в глаза и при этом врать напропалую было невыносимо. Убедить маму не начинать скандалище удалось с огромным трудом, и такой ценой, что аж в затылке свербело от стыда. Смотреть маме в глаза и при этом врать напропалую было просто невыносимо. Чёрт, а. Надо же было так вляпаться…

— Могу подбросить, — доброжелательно предложил из-за спины Огнев. — Если опаздываешь.

Его чудовищная машина всё ещё стояла в кармане за домом. Алёна хмуро посмотрела на него. С чего это он такой добренький, а?

— Спасибо, не надо, — буркнула Алёна, решительно толкая калитку. — Я как-нибудь

сама.

Огнев вдруг положил ладонь ей на локоть, придержал. Смотрел внимательно, цепко. От его взгляда захотелось провалиться сквозь землю прямо на месте.

— Отпустите, — потребовала девочка немедленно.

— Что происходит? — спросил Огнев.

— Вы обещали не трепать мне нервы, — дерзко напомнила Алёна.

— Ты, — вернул ей обратку Огнев, — обещала не трепать нервы матери.

— А я и не треплю, — буркнула девочка, выворачиваясь из-под его руки.

Не захотел бы отпустить, чёрта с два она отодвинулась бы. Алёна это вполне себе понимала. Против Огнева ей что муравьишке против быка. Растопчет и не заметит.

— Я вижу, — скептически отозвался он. — Надеюсь, ты ещё не успела наделать глупостей.

— Глупостей? — неприязненно осведомилась Алёна. — Вы о чём?

— О необратимых поступках, — невозмутимо пояснил Огнев. — Они потому и необратимые, что их нельзя отменить.

Алёна повела плечом. Сказала:

— У вас всё? Я опаздываю, извините!

Повернулась и пошла со двора. Очень тянуло побежать, но бежать было нельзя, и она торопливо шла, отмахивая рукой, будто хотела сбросить нечто, намертво прилипшее к душе. Огнев долго смотрел ей вслед…

Небо рухнуло: на тренировку не пришла Мальсагова. Мальсагова, у которой не было ни одного пропуска за последние лет пять! В другое время, Алёна уже вызвонила бы её или помчалась бы к ней домой напрямую. Но сейчас она восприняла новость отстранённо. Не пришла и не пришла. Тоже, новость.

Кое-как она дожила до окончания урока. Чтобы получить от мамы грозное повеление не бродить, где попало, а — «сразу домой, как освободишься, и включи, чёрт тебя возьми, геолокацию наконец!» Алёна прочитала послание раз, другой. Чувство вины за утреннее враньё приправило отменной злостью. Что это мама с нею, как с маленькой! Того и гляди, колокольчик-радионяню на шею повесит. А ведь ей, Алёне, вот уже полгода как тому назад исполнилось четырнадцать!

Нет уж, мама. Сейчас никакую геолокацию не включу. Включу позже…

На нейтральной территории.

Скандала нам не надо.

Алёна понятия не имела, как расскажет матери о контракте и о том, что пора собирать разрешённые двести килограмм на человека. Но не сегодня, это точно.

Пусть мама слегка успокоится, в себя придёт. А то она тогда совсем разбушевалась. Ещё этот… Огнев… добавил жару. Лабораторная мышь! Выдумал же такое. «Не прощу», — мрачно думала Алёна, рассматривая построенный картой маршрут от текущего местонахождения до владений профессора Ольмезовского. Далековато, если пешком. Но прямого транспорта нет…

Олег Ольгердович снова выглядел как хирург из травмпункта. Алёна с любопытством оглядывалась, но всё вокруг выглядело типичной больницей и не содержало в себе никакой тайны, ни зловещей, ни самой обыкновенной. А вот женщина, что пришла вместе с профессором, сразу вызвала очень сложные чувства. От удивления до самого настоящего страха.