По образу и подобию - Наталья Чернышева (2020)

Но Алёна почему-то не смогла рассказать подруге про Тима. Про Тима и про ребёнка. О чём угодно могла — об Отрадном, о встрече с Геленой Смеховой, о «горячих» ёлках, которые планомерное высаживали вокруг посёлка, о медведе…

От рассказа о медведе у Хальки загорелись глаза!

— Хочу тоже встретить такого! — она вскочила и воинственно выставила кулаки, на которых тут же с грозным гулом вспыхнуло багровое пламя. — Хочу умножить его на ноль, а шкуру забрать себе!

— Да на что тебе в городе шкура? — удивилась Алёна.

— А это неважно, была бы шкура!

— Да ну тебя, он реально жуткий! Если бы не Тим с «точкой»… Видела бы ты меня сейчас!

— Малыш, — снисходительно бросила Мальсагова, — а у кого индекс Гаманина выше семи?

— У меня теперь пять и два, — похвасталась Алёна.

— Да ну? Врёшь!

Алёна рассказала о полигоне «Найди кота» и, поколебавшись, об Алексее Белоглазове. Халька слушала с живым интересом. Но если бы у Алёны был телепатический ранг или она хотя бы отличалась умом и наблюдательностью, она бы заметила некое напряжение во взгляде подруги, прорывавшееся периодически и менявшее её лицо в недобрую сторону…

Мама с Огневым не пришли к вечеру. Судя по состоянию записки на экране — и не появлялись даже. Тут Алена догадалась вывести свой терминал в общий доступ, и сразу же пришло короткое сообщение: мы на службе, вернёмся не скоро. Больше никаких сообщений не приходило. Никаких требований разблокировать терминал. Никаких угроз запереть под замком, если подобное опять повторится. Значит, действительно на службе. И заняты так, что ни единой свободной минуточки нет.

Алёна поела наскоро, пошла в душ. И там поняла, наконец, причину тупой ноющей боли, поселившейся в животе после полёта в озеро.

Что надо срочно спасаться, пока не стало слишком поздно, осознала она только через час. Но тут хотя бы не возникло вопросов, к кому обратиться… Пока судорожно рылась, разыскивая нужный плис-визит, почувствовала себя ещё хуже. Адресат, как назло, с первого вызова не отозвался! «Мама!»- в тихой панике думала Алёна. — «Мне конец!»

Экран вспыхнул, слава богу. На нём соткалось сердитое лицо Розы Тимофеевны:

— Что случилось? — с раздражением спросила она.

Хоть не на операции. В операционную не дозовёшься, правила строгие, все терминалы отключаются…

— Роза Тимофеевна, — жалобно пролепетела Алёна, — простите… Я…

— Открылось кровотечение! — мгновенно поняла целительница, оценив бледный вид собеседницы. — А, чёрт! Как я не хотела тебя отпускать вчера, словно чувствовала! Я сейчас.

Она отключилась, и в ту же минуту за окнами хлопнуло, разбрызгав по стенам вишнёвые зайчики. Струна гиперпрокола! Алёна ещё успела увидеть сердитую Розу Тимофеевну на пороге. А потом потеряла сознание.

Очнулась в постели, сразу же стало стыдно за бардак.

— Как самочувствие? — спросила Роза Тимофеевна, держа девочку за руку.

— Лучше…

— Что ты сегодня делала? Вспоминай.

— С утра… заказывала продукты… Потом поехала к Тиму.

Голос дрожал, глаза закрывались сами. Противная слабость выматывала, как выматывает любое недомогание никогда или очень редко болевшего человека.

— На Третью энергостанцию? — уточнила Роза, Алёна кивнула. — Молоде-ец! Вместо постельного режима — к чертям на кулички, куда поезд два с лишним часа в один конец идёт. Что ещё? Ну-ка, не ври! — прикрикнула она. — Я должна знать причину!

— Ну… я в поезде Хальку встретила… Халиду Мальсагову. Мы с ней раньше дружили, потом поссорились, а вот сегодня… помирились…

Алёна уже догадалась, что озеро ей не простят. И теперь прикидывала, как бы рассказать так, чтобы поменьше влетело… или уже не рассказывать…