Нулевой километр - Евгения Стасина (2018)

Она лучше. Обнаженная, соблазнительная в своей наготе, которую не пытается скрыть, без всякого смущения изучая меня руками. Подстраивается под ритм и словно делает это в миллионный раз, устраивает ладони на моих ягодицах, требуя не сбавлять скорость. Раздирает собственное горло стонами и лишь на мгновение обжигает недовольством янтарных глаз, противясь ладони, которой я заглушаю ее откровение. Здесь дети. Где-то за стенкой. За дверью, что я не закрыл на щеколду, и мы вряд ли имеем право отравлять их неокрепшие умы своей неспособностью контролировать животные инстинкты.

– Тише, – шепчу и запускаю пальцы в спутанные пряди, рассыпавшиеся по ее спине. Нахожу податливые губы и забираю себе, каждое подтверждение Юлиного сумасшествия, что слетает с кончика языка мелодией из одних гласных. То обрывающихся, то раздающихся все громче и, минуя черепную коробку, пробирающихся в мой затуманенный мозг.

– Нужно было выбрать диван, – касается моего уха, перемежаясь с шумным дыханием, что ей, как и мне, не удается выровнять.

Не знаю, как много мы своровали у реальной жизни, но мне определенно потребуется еще минута. Чтобы, наконец, заставить себя от нее оторваться, натянуть спущенные спортивки и, подняв одеяло, набросить его на женские плечи. И еще сотня, чтобы понять, что теперь со всем этим делать. С ней, что неловко сползает с каким-то чудом уцелевшего комода, и с самим собой, ведь никакой ясности разрядка не принесла. Скорее напротив, заявила о неизбежном – теперь я себе не принадлежу.

– Жалеешь? – словно я только что высказал свои мысли вслух, Щербакова неловко переминается с ноги на ногу, будто не замечая, что раздавила ступней одну из миниатюрных коробочек с какими блестками. Тени или чем там еще пользуются женщины, желая стать еще привлекательней?

Находит глазами белые кружевные трусики, и только сейчас вспоминает о своей способности за секунду становиться пунцовой:

– Максим… – ведет головой, и облако растрепавшихся шоколадных кудрей мгновенно прячет от меня ее растерянность.

– Нет.

Зачем врать? Сам поднимаю ее белье, старый халат, что она наверняка одолжила у хозяйки квартиры, и прежде чем сделать последний шаг за черту, бросаю ее пожитки на расправленную постель.

– Оденься. Отвезем детей в кафе, – тем более что боли в боку я больше не чувствую. Ее сменила другая, найти объяснение которой нетрудно – эта поездка что-то изменит, но вряд ли в финале мы обретем счастье.

Глава 35

Бирюков оказался прав. Уж не знаю что это: природное чутье, приложение, поселившее иконку с прогнозом погоды на его рабочем столе, или диплом метеоролога, о котором он умолчал, но едва стрелки часов перевалили за полдень, жуткий ливень сошел на нет. Оставил после себя глубокие лужи на разбитом асфальте, мелкие капли на пыльных оконных стеклах и миллиард кристально чистых бусин, замерших на покачиваемых ветром кронах. Ветром и неугомонным Артуром, что от нечего делать взобрался на худенькую березку и теперь что есть силы, трясет ни в чем не повинное дерево:

– Да сколько можно! – я подскакиваю со скамейки, а Максим словно не замечает, что прямо сейчас его легкий серый пуловер идет рябью от дождевой влаги. Сидит и глубоко затягивается никотином, всматриваясь задумчивым взглядом вдаль. Сквозь меня, раскрасневшуюся от воспоминаний о сегодняшнем утре и злости на несносного мальчишку; минуя Айгуль, что безуспешно борется с отказывающимся отходить от подъезда котом, и хмельного Жору, наконец-то, объявившегося после «тяжелых» рабочих суток.

– Немедленно слезь!

– Вот еще! Мне мама разрешает!

– А я нет! – обхожу скамейку и хватаю ребенка за тонкую щиколотку. – Слезай, иначе все конфеты в помойку выброшу!