Нулевой километр - Евгения Стасина (2018)

– Стесняюсь, – признаюсь и торопливо натягиваю спортивки, не желая щеголять перед Бирюковым в коротких пижамных шортах. – И твоей глупости, и того бардака, что вы постоянно разводите!

– Я не дура! – заводится Ленка, игнорируя мой упрек по поводу своей бесхозяйственности, и даже в живот меня пихает, воинственно подбираясь. Да уж, годы разлуки заметно ее изменили – язык развязался, голос прорезался, и руки…

– Еще раз только замахнись! – грожу ей пальцем и с силой дергаю бегунок олимпийки, зло сверкая глазами. – И распоряжаться моим водителем не смей! Иначе…

И сама не знаю, что будет. Но определенно придумаю, что-нибудь изощренное: книги сожгу, рабочий стол на дрова пущу или эти ее очки доломаю, чтобы знала, насколько я страшна в гневе.

Подхожу к заляпанному зеркалу, пытаясь привести волосы в порядок, но сделать это пальцами практически невозможно: они торчат в разные стороны, никак не желая укладываться в аккуратный хвост, и отвратительно поблескивают при свете ламп, выдавая во мне неряху. На кого я похожа? Заспанная, не накрашенная, бледная как полотно…

– Он ведь водитель, – насмешливо складывая губы, Лена садится на разобранную постель, и со знанием дела произносит:

– Будь ты кривой, он ни за что тебе этого не скажет.

Конечно. Это она Бирюкова плохо знает… Впрочем, чего я вообще? Наряжаюсь для какого-то шоферюги?

Зло срываю резинку с головы и намеренно взбиваю и без того запутанную копну: какое Максиму дело? И до условий моих, и до внешнего вида? Может, девчонка права – пусть руками работает, если на большее неспособен?

– Там вода натекла, – слышу, и вопреки своим доводам, спешно поправляю прическу, не сразу оборачиваясь на его голос. А стоит лишь обернуться, и вовсе падаю духом: этот и в простеньких джинсах, с испариной на лбу и забрызганным свитером смотрится прекрасно. Сегодня даже лучше обычного, ведь ни гадкой надменной улыбки, ни насмешки в его черных глазах мне прочесть не удается. Напротив, улыбается, кивая себе за спину, и протирает руки застиранным Лидиным полотенцем… И что, вообще, он под моим окном забыл?

– Вы бы протерли, а то соседи прибегут, – произносит вполне дружелюбно, а лучше бы нахамил! Я бы тогда ненавидела его, как и прежде, списав вчерашнюю сцену у больницы на помрачение рассудка. Легко бы убедила себя, что эта мягкость в его голосе, теплая ладонь, что лишь пару секунд удерживала мою, озорные искорки во взгляде – все это мне просто почудились…

– Я уберу, – Ленка подскакивает, ловко обходя замершего в дверях Бирюкова, а я продолжаю молчать, нервно теребя в руках все ту же резинку для волос.

Глава 19

Я терпеть не могу добряков. С ними невыносимо сложно: язык щекочут колкие фразочки, что так и рвутся наружу, щеки сводит от этой слащавой улыбочки, что ты непременно должна нацепить на лицо, восхваляя своего гостя, а руки почти не слушаются, и удерживать чайник над его чашкой так трудно, словно он весит килограмм двадцать. Наверно, поэтому я устраиваюсь у окна и не спешу поворачиваться, позволяя Лене выполнять роль добродушной хозяйки. Мне куда интересней наблюдать за небом, что прямо на глазах становится темнее от затягивающих его туч: почти черное, с редкими всполохами электрических разрядов, что непременно сопровождаются громом. В разы приятнее слушать стук дождевых капель, ударяющихся о стекло, чем этот мужской голос, что доносится редко, но всякий раз заставляет меня неуютно ежиться.

- Как часто Ярослав пропадает? — наверное, неприлично вклиниваться вот так в чужой разговор, но беспокойство внутри так стремительно нарастает, что молчать уже невозможно. Улицы опустели, и даже наш сосед снизу, что с самого утра патрулирует двор, воображая себя главным блюстителем порядка, оставил свой пост и спрятался под козырьком, за последние пять минут бросив в огромную лужу уже третий окурок.. Где может пропадать подросток в такое ненастье? И что он, в конце концов, ест?