Нулевой километр - Евгения Стасина (2018)

– Это точно, – отзывается слабо, но делиться со мной подробностями не торопится. Да уже и не надо. Из того разговора, что состоялся у нее с братом мне многое стало понятно: алкоголь, рукоприкладство и отсутствие нормальных взаимоотношений в семье – вот вам и причина ее торопливо возвращения на малую Родину. Примчалась, чтобы спасать родню от голодной смерти, только благодарности в ответ вряд ли дождется…

– Поправится она, и дети к тебе привыкнут, – и если в первом я почти не сомневаюсь, ведь умирающим от побоев вряд ли нужны апельсины и яблочный сок, то второе бросаю лишь для поддержки. Это не дети – дикие звери, не иначе. И чтобы их укротить, придется изрядно попотеть. Даже мой отец - полицейский с сорокалетним стажем, наверняка бы пришел в ужас от их манер. А его трудно удивить, уж поверьте. Чего он только не видел, и с кем только не общался по долгу службы.

Впрочем, судя по рассказам Кострова, девчонка, что ловко попадает в урну смятой в комок салфеткой, сдаваться не привыкла. Упертая, и если надо, в лепешку расшибется, но своего не упустит.

– Откуда знаешь?

– Чувствую. У них выбора нет, ты с них живых не слезешь, – поддеваю ее плечом и неосознанно приподнимаю уголки губ, заметив, что разводить сырость моя начальница перестала: посмеивается, вцепившись пальцами в скамью, и рисует носком туфли абстрактные узоры на земле. Вот и от очередного платка отмахивается, продолжая мечтательно улыбаться.

Сколько мы продержались? Пару минут? Отличный результат, и если она не ляпнет что-нибудь гаденькое, вполне возможно, что мы сумеем приспособиться друг к другу.

– Завтра все будет, как прежде, – маловероятно, верно? Только в ответ на ее слова, я вовсе не испускаю тяжкий вздох.

– Не сомневаюсь, – встаю, протягивая ей ладонь, и невольно вздрагиваю, когда она принимает помощь, наконец, поднимаясь с насиженной лавки – она ледяная.

– Поехали. Твой старший брат доверия не внушает, – от слова совсем, и в своей заносчивости может даже Щербаковой фору дать. – Уверен, он даже пакеты с продуктами не разобрал.

Глава 18

Мне снится бабушка. Ее теплая ладонь касается моей щеки, а тонкие губы тут же растягиваются в улыбке. Нюра деланно хмурит брови, бросая взгляд на настенные часы, стрелки которых давно перевали за полдень, и, отстраняясь, грозит мне указательным пальцем:

– Сколько еще ты собираешься в постели являться? – произносит с укором и, в противовес собственным словам, поправляет одеяло, что свисает на пол, обнажая мою правую ступню. – Вставай давай! Тебе еще кран чинить.

– Какой кран? – хлопаю я ресницами, не в силах оторвать голову от подушки: глаза режет от солнечного света и пролитых слез, от которых наволочка до сих пор еще влажная. – Глупости какие. Я не умею.

– Я тоже! – вздрагиваю от истеричных ноток в Ленкином голосе и протяжно вою, когда мне в лоб прилетает что-то тяжелое. Пластмассовая машинка?

Сажусь, потирая ушибленное место, и окончательно просыпаюсь, жалея, что бабушкин визит так быстро закончился: давно она мне не снилась… Наверное, все дело в этих стенах, над разрушением которых наше семейство так упорно трудилось: Жора сломал перегородку в прихожей, вознамерившись сделать ремонт, который так и застыл на начальной стадии, Ярик еще лет пять назад изрисовал деревянную арку фломастерами, а малышня… Все как у всех – когда у взрослых нет времени следить за детскими проказами, вместо альбомных листов для первых шедевров они непременно используют обои. Только несмотря на все это, каждый кирпичик хранит в себе память о прежней хозяйке – знаменитой на всю округу Анне Семеновой, что рано лишилась мужа и одна поднимала на ноги непутевую дочь-вертихвостку. Сначала Лиду, а потом нас с Яриком и Леной, что в эту самую секунду близка к нервному срыву.

– Чего лежишь? – машет рукой в сторону ванной и уже сует мне под нос смеситель – ржавый, мокрый и теперь совершенно бесполезный. – Я руки помыть хотела, а он отвалился!