Нулевой километр - Евгения Стасина (2018)

Стремительно разворачивается на пятках и уже кричит на весь дом, призывая остальных помочь ей с покупками. Боже, не думала, что простенькая одежда из местного магазина произведет такой эффект. Впрочем, мне ли не знать, как туго приходится Лиде, что волочет на своих плечах всю семью? Вечно на чем-то экономит, но, к моему великому сожалению, вовсе не в пользу собственных детей…

Глава 25

Каждой любящей женщине необходимо помнить две вещи: мужчины тают от ваших прикосновений и становятся совершенно невыносимыми, если их вовремя не покормить. Так что если кроме борща подать вам на ужин нечего, поглаживать его плечи, перебирать короткие пряди на затылке, разминать затекшую шею возлюбленного будет нелишним. Тем более что это даже приятно: знаю, что выгляжу нелепо, получая удовольствие от прикосновения к его коже, но даже ругать себя перестаю, отбросив прочь ненужные предрассудки. Плевать моим пальцам на толщину Бирюковского кошелька… Да и узкие как щелки глаза моего отчима лишь подстегивают не останавливаться.

– Кто разрешил вам вставить замок?

На часах начало десятого и где пропадал Голубев мне неизвестно, но не отметить, что сегодня он выглядит свежее, я не могу. Фланелевая рубашка в крупную клетку явно новая, так что в копилку к маминым недостаткам можно смело отправить еще один: на своего гражданского мужа она не скупится, намеренно не замечая, что у той же Ленки из летней обуви лишь одни балетки, да и те уже изрядно поношенные.

Я вздыхаю, мечтая запустить в толстяка черпаком, а Макс, что все-таки смирился с моими пальцами, будто приросшими к его плечам, неспешно пережевав хлеб, произносит:

– А нужно было спрашивать разрешение?

– Конечно! – Жора даже со стула подскакивает, трясущейся рукой расстегивая пуговицы на груди. – Ты здесь гость, так что не мешало бы поинтересоваться у меня, хочу ли я, чтобы вы портили мою дверь!

Возмущается Голубев вполне искренне, так словно каждый гвоздь, что вколочен в стену, был куплен на его деньги, словно это он подбирал обои и, повязав на голову платок, белил потолки…

– Бабушкину, – считаю нужным вмешаться и удивленно вздрагиваю, когда Бирюков призывает меня не горячиться, нежно погладив ладошку. В роль, наконец, вживается? – И будь она жива, ты бы даже порог квартиры не переступил!

– Да что ты? Может быть, Лиду позовем, пусть рассудит, она ведь законная наследница? Расскажет нам, кто имеет право здесь хозяйничать, а кто на птичьих правах? – обнажает свои желтые зубы в кривой усмешке, и прячет руки в карманах брюк.

Тесных брюк, так сильно обтянувших полные бедра, что, кажется, ткань вот-вот треснет. Видимо, заботливая супруга не успевает пополнять ассортимент его штанов, ведь полнеет отчим довольно стремительно, поедая все, что моя мать тащит домой из столовой, где уже лет пятнадцать моет полы по вечерам. Даже сейчас Жора с завистью следит за Яриком, что пристроившись по правую руку от Макса, с аппетитом поедает мою стряпню.

– И тогда посмотрим, Юлька, кто отсюда вылетит! Так что, не наступай на одни и те же грабли дважды.

Садится обратно и шумно отпивает несладкий чай из треснувшего стакана. Светится ярче новогодней елки, сияет от своего триумфа, наивно веря, что меня могут ранить его слова. Только я давно переболела, в тот самый день, когда призрачная надежда на Лидино прозрение испустила последний вздох. Рванный, с кровавыми пузырями, ведь в тот момент мое сердце кровоточило, даже несмотря на то, что особой любви к этой женщине я никогда не питала.

Хватаю со стола первое, на что падает взгляд, и, взяв передышку, молчаливо рву на кусочки ломтик батона – хоть что-то я могу оставить себе? Что-то, что не вылезет на поверхность на глазах у Бирюкова, уже заметно напрягшегося, то ли от открывшейся тайны, то ли от усыпающих его спину крошек.