Безатказнае арудие - Бэнкс Иэн М. (1994)

Гадфий. Короля раздражало, что на протяжении его нынешней жизни (и двух последних жизней самой Гадфий) она держится за мужскую разновидность имени. Почему она не стала Гадфией, когда между инкарнациями изменился его пол? Своенравная эта Гадфий.

Он прислушался через посредство агента.

– Прошу прощения, главный ученый, – сказал Расфлин.

– Я говорю, – ответила Гадфий, вздохнув, – что мне нужны усредненные, соответственно размерам кланов, данные о новорожденных по всем усыпальницам за пять лет до введения нового летоисчисления. Выведи эти сведения на экран.

– Прошу прощения, – сказал Расфлин, явно смущенный тем, что его застали врасплох – он то ли дремал, то ли грезил наяву, – Минуточку. С экрана на стене исчезло прежнее трехмерное изображение, а вместо него появилось новое – с обычным меню.

– Так-так, – сказала она, разглядывая дисплей и понимая, что не может в точности вспомнить, зачем просила об этом.

– Мне очень неловко, мадам, – сказал Расфлин, голос его прозвучал униженно.

– Все в порядке, – сказала ему Гадфий, продолжая смотреть на дисплей. – Мы все устали.

Она бросила взгляд на Госкил, которая опять зевнула, хотя и сделала это с сосредоточенным лицом, – та сидела, устремив перед собой невидящий взгляд и продолжая изучать какую-то новую характеристику файлов гадателя.

Тот же самый легкий транспорт, на котором они прибыли в мобильную обсерваторию Долины Скользящих Камней, вернул их к лифту, который спустил через толщу крыши и километровой глубины пространство находящейся ниже комнаты – холодное, мрачное, заброшенное место, где у стен были свалены камнеходы и багады; сквозь узкие сводчатые окна проникали лучи света, освещавшие сумбур расколотых камней, среди которых засыхала даже бабилия.

Армейский камнеход подбросил их к входу в стене, откуда начинался туннель с действующим в нем фуникулером ограниченного пользования. Они добрались до шестого уровня, на широкую полку, где фермы выживания производили большую часть холодной и все равно разреженной атмосферы. Свет проникал сюда через окна во всю высоту стены, эти окна выходили на море воздуха, в котором сидели пушистые облачка, похожие на белые острова.

Гидроватор опустил их на пол, а пайкер повез по обработанным машинами полям к стоянке клифтера, который раньше доставил их сюда. Стравив газ, аэростат быстро опустил их на три уровня; во время спуска у них заложило уши. Они вошли в залитое солнцем помещение фермы, затем в тенистый пригородный солар, а оттуда в промышленную камеру с искусственным светом в двух концентриках от Большого зала. На скоростном бронированном вагоне монорельса они миновали темную запретную зону под пространством комнаты, находящимся под контролем инженеров, а потом на дирижабле поднялись в офис гадателя – старинную резиденцию, размещенную в ризнице залитой солнечным светом восточной часовни.

Гадатель Ксеметрио встретил их на пристани.

– Госпожа главный ученый, – сказал он, беря ее за руки. – Спасибо за визит.

– Я рада, – пробормотала она, улыбаясь ему, потом опустила глаза и высвободила свои руки. – Вы, кажется, знаете моих помощников. Секретарь Расфлин, адъютант Госкил.

– Как всегда, очень приятно, – сказал гадатель, кивая. Это был высокий, плотный человек, еще один ровесник главного ученого. Его лицо, хотя и покрытое морщинами, оставалось решительным, а цвет волос был убедительно черным, как вороново крыло.

Расфлин и Госкил кивнули в ответ, Расфлин при этом самодовольно подмигнул Госкил, но та ему не ответила.

– На вас, кажется, теперь большой спрос, главный ученый, – сказал Ксеметрио, ведя их к двери.

– Вот уж точно, – кивнула Гадфий.

– Так-так. – Вид у гадателя был такой, словно он хотел спросить что-то еще, но, когда они входили в дверь, вопрос задала Гадфий.