Рокот - Анна Кондакова (2023)

– А потом, поставив вот такую жирную аморальную точку, выкормыш вышел из нашей многолетней игры. Он просто вышел, ха-ха. Как выходят из трамвая. Но он ошибся, это был не трамвай, а скорый поезд, самый настоящий «Сапсан», из такого на ходу не выпрыгнешь, не свернув шеи. И вот я вернулся, но Платов продолжает меня игнорировать. Он даже фотографии тебе не показал, а ведь я так старался. Я старался, понимаешь ты? – Зубы Егора скрипнули. – Ты видела их? Мои старания? Хочешь посмотреть?

Глаза Марьяны наполнились слезами.

Ей стало страшно. Она ничего не хотела видеть и знать. Возникло одно желание – испариться и забыть о Платове и Сенчине. Вынуть их образы из памяти, пока то, что отравляло их жизнь, не уничтожило и ее, не перемололо в жерновах их мерзкой локальной войны. Просто исчезнуть из этой машины и появиться где-то в другом измерении.

Марьяна посмотрела на часы.

22:48. Еще двенадцать минут.

Егор протянул руку, сунул ей под нос смартфон и начал одну за другой перелистывать в галерее фотографии. На экране Марьяна увидела саму себя, то стоящую у окна с очередным бокалом вина, то сидящую на кухне, то идущую по двору к ближайшему магазину. Следующий снимок заставил ее вздрогнуть: камера зафиксировала ее в комнате Стаса, в тот самый момент, когда ему приснился кошмар.

– Так вот, – Егор убрал телефон, – я отправил эти снимки Платову еще вчера утром, но не дождался никакой реакции. Потом выследил его в той деревне, немножко намочил в воде. Думал, Платов разозлится, а он опять за свое. Он даже тебе снимки не показал, что странно, ведь я пообещал, что доберусь до тебя. И вот добрался. Мне скучно, Марьяна, но ты ведь будешь так любезна и поможешь мне спровоцировать выкормыша на новенькое приключение? Поможешь ведь? – В голосе Егора появился энтузиазм. – А? Мари? Он ведь так тебя называет – Мари?

Марьяну охватила дрожь. Искрящиеся триумфом глаза Егора говорили: «Совсем скоро, девочка, для тебя наступит момент ужаса. Тот самый момент, обещанный мной в начале разговора».

Внутренне сжавшись, она ответила:

– Мне нужно идти. Я не скажу, что видела тебя. Никому не скажу, даже Стасу.

– «Даже Стасу»? – вспыхнул гневом Егор. – Говоришь так, будто выкормыш – тот, с кем надо считаться. Ты заметила, что он сделал с моим лицом? Заметила? Этот ублюдок мне нос сломал.

– Оставь меня, Егор.

Вместо ответа молодой человек навел на Марьяну камеру телефона, примерился к ее лицу, но снимать не стал.

– Этим мы займемся позже. Ну а пока, – он опустил руку меж сидений, вынул стеклянную бутылку без этикетки, наполненную желтоватой жидкостью, и протянул Марьяне, – тебе надо выпить. Я знаю, ты предпочитаешь белое сухое. Частенько покупаешь приличные «Совиньон Блан» и рислинг в магазине напротив дома. Бывает, балуешься текилой. Прости, текилы не было, пришлось взять первое попавшееся шардоне. Но, думаю, тебе, как любительнице накатить в одиночку, сойдет любое пойло. Выпей, расслабься. Тебе еще столько нужно сделать.

В стеклянной бутылке плескалось вино. На первый взгляд – обычное вино, которого за последнюю пару лет Марьяна и правда выпила немало.

– Мне не нужно, – отказалась она. И добавила: – Егор, ты же понимаешь, что то, что ты сейчас делаешь, уголовно наказуемо?

После этих слов рука парня на шее Марьяны чуть ослабла. Он сглотнул, громко и быстро, а водитель в это время достал из нагрудного кармана наушники, с невозмутимым видом воткнул их себе в уши и отвернулся в окно.

– Я ничего тебе не сделал, – мягко возразил Егор. – Мы просто разговариваем. Я, заметь, к тебе даже пальцем не притронулся. – Он скользнул по волосам Марьяны странным взглядом. – Собственно, трогать я тебя и не планировал, хотя… мог бы и тронуть, чтобы отомстить Платову. Но ты не в моем вкусе, а я, в отличие от нашего Стасика, не настолько всеяден и аморален. Мне нужно, чтобы ты выпила немного. Только и всего.