Рокот - Анна Кондакова (2023)

– Я просыпаюсь в своей комнате, в Леногорске… вокруг темно, и пахнет перегаром… знаете, такой противный кислый запах… и я вижу, как в лицо мне летит белый дядькин кулак, – так начал Роберт свой рассказ. – Мне понадобилось сорок минут… сорок… чтобы осознать, что я взрослый и размером больше самого дядьки. Он колотил меня так, что я вжался в угол и считал минуту за минутой, как учил меня мой… доктор. Я считал: «Пятьдесят девять, пятьдесят восемь, пятьдесят семь, пятьдесят шесть…» и так до нуля, а потом начинал сначала. Я зажмуривался и ждал, когда все закончится, а он все бил и бил меня: по лицу, в живот, по голове. И знаете, о чем я думал в тот момент?

Стас не ответил.

Зато поднял скорость до ста тридцати, оторвавшись от белого «Тахо», что как приклеенный ехал позади, нависая над задним бампером.

Стас не мог говорить, он мог только жать педаль газа: в нем вскипали злость и желание вновь отомстить за друга, даже если его обидчиком стала братия мертвых с дурным чувством юмора.

Роберт продолжил:

– Я думал о том, что заслужил наказания. Знаешь, Стас, я ведь тебе никогда не говорил, но… они из-за меня погибли. Мои родители. Отец отвлекся от дороги, потому что я капризничал, и случилась авария… А вчера, когда я сидел в углу и дядька бил меня, я думал, что заслужил… заслужил все это. Не знаю уж, как я догадался, что уже не ребенок. Но как только догадался, дал дядьке сдачи, и все закончилось. Но перед этим я увидел девочку, страшную, с распухшим лицом. Она чертила в воздухе круг и беззвучно произносила слово «колесо», и я понял, что ответ нужно искать в Леногорске. Купил билет на самолет – и сюда.

После откровений Роберта Стас минут пять молчал, потом ответил:

– Понятно.

И в этом «понятно» заключались все слова поддержки, которые он хотел бы произнести.

– Удзумаки не испугать, – улыбнулась Марьяна. – Он ведь самурай.

– Я никогда им не был, но мне приятно, что вы называете меня именем вымышленного мультяшного персонажа, – нервно загоготал Роберт.

Все с невероятным облегчением подхватили его смех.

Минут десять никто не проронил ни слова, все улыбались и делали вид, что едут в увеселительную поездку.

Вопрос Роберта вернул всем паршивое настроение и ощущение тревоги.

– Так что было в альбомах Костиной бабки, Марьяна? Ты посмотрела? – Он повернулся к Стасу и сообщил с напускной обидой: – Она тут заявила, что расскажет об этом только при тебе, представляешь? Мол, она тебя отлично знает и доверяет, как никому другому. Думаю, надо предупредить ее, что она возлагает на тебя чересчур большие надежды. Ты еще тот гений… по вопросам облажаться.

Стас засмеялся, удивленно посмотрел на Марьяну, и под его взглядом она чуть покраснела. Он прекрасно понимал, что Роберт переиначивает ее слова и изрядно преувеличивает, но все равно ощутил приятное тепло в душе.

А потом уточнил уже более серьезно:

– И что за альбомы?

– Альбомы с карандашными рисунками и набросками, – ответила Марьяна. – Бабушка Кости прекрасно рисовала, хоть и мучилась от болезни Паркинсона, никогда не училась в художественной школе и работала вахтершей последние десять лет перед смертью. Но она была художницей. Настоящей художницей, не хуже тех, кто выставляет свои работы в известных галереях.

– Так что она рисовала-то? Какие шедевры? – напирал Роберт, ерзая на заднем сиденье. – Это важно, надеюсь? Раз мы об этом говорим.

– Много чего рисовала, – пространно сообщила Марьяна. – Пейзажи, натюрморты… ну как… пейзажи и натюрморты видела Ольга Стефановна, а я видела… немного другое.

Роберт вздохнул.

– Ты можешь конкретнее?

– Она рисовала трупы, – выпалила Марьяна на одном дыхании. – Много трупов, сотни, десятки изуродованных трупов, обглоданных птицами, полуразложившихся, привязанных за руки и ноги к специальным бетонным ложам. И еще… кости. Много костей в каком-то колодце.

– На фиг я только спросил, – выдавил Роберт.