Перстень с печаткой - Андраш Беркеши (1986)

Полчаса спустя приехал инженер. Как и предполагал Кальман, слежка за Даницким велась не «по пятам», и потому наблюдатели не могли установить, в какую из квартир четырехэтажного дома он вошел. Улица была малолюдная, и разведчики Чете, боясь быть замеченными, вели наблюдение издали. Инженер не мог понять, зачем он понадобился Шари так срочно. Увидев Кальмана и Илону, он удивился, но гости не особенно заинтересовали его. Он не раз уже заставал у Шари какое-нибудь общество. А Кальман изучающе посмотрел на Даницкого. Но он так и не смог признать в нем своего бывшего «однокамерника» — возможно, потому, что характерный шрам на верхней губе инженера был теперь скрыт густыми усами. Кальману надо было торопиться, и он сразу же, как только их представили друг другу, перешел к делу.

— Пойдите, поболтайте в другой комнате, — обратился он к женщинам.

Шари, схватив инженера за руку, чуть ли не умоляюще воскликнула:

— Рихард, дорогой, расскажи ему все откровенно!

Даницкий удивленно посмотрел на нее, не понимая, о чем он должен говорить «откровенно». Удивил его и гость Шари. Странно, впервые видит его и уже хочет говорить с ним с глазу на глаз! Надо на всякий случай быть начеку, подумал он.

После того как женщины удалились, Кальман властным жестом предложил гостю сесть, а сам закурил.

— Это я вам звонил, Даницкий, — сразу же переходя к делу, сказал он. — К сожалению, кое-что помешало мне прибыть на условленное место.

— Какое еще место? — подозрительно переспросил инженер.

— Проспект Аллея, семнадцать, — уточнил Кальман. — Не буду повторять весь наш телефонный разговор, напомню только: 402—913… Но думаю, что и вам лучше не ходить туда.

— А что случилось? — спросил испуганный инженер. Из того, что он услышал от Кальмана, ему стало ясно, что перед ним человек Рельната.

— Напали на мой след. Хорошо еще, что мне удалось уйти.

— Значит, я в опасности? — Даницкий вскочил со стула и уставился на незнакомца.

— Не надо нервничать! Сядьте, — успокоил его Кальман.

Инженер с опаской огляделся.

— Сударь, — почти умоляюще начал он, — прошу вас, оставьте меня в покое. Я уже больше не могу — нервы… Это просто ужасно, я сойду с ума. Ну почему вы решили исковеркать мне жизнь? Ведь вы же обещали еще в прошлом году оставить меня в покое!

Кальман безучастно посмотрел на инженера. Ему ни чуточку не было жаль его.

— Мы знаем, Даницкий, что нервы у вас сдали, — сказал он. — Для того я и прибыл сюда. Забираю дела от вас в свои руки. — Не зная конкретного задания, полученного инженером, он умышленно подбирал расплывчатые выражения.

— В том числе и радиоаппаратуру? — с надеждой подхватил Даницкий.

— Нет, пока еще нет. Но можете упаковать ее и спрятать подальше. Как только представится возможность, я заберу у вас и радиопередатчик. А пока введите меня в курс связей.

Даницкий облегченно вздохнул, словно сбросив с плеч непосильную ношу.

— У меня их две, — сказал он. — Доктор и Балаж Пете.

— Пете в безопасности?

— Мне кажется — да.

— А Доктора где я найду?

Даницкий, словно школяр, хорошо вызубривший урок, отбарабанил:

— Доктор Чаба Сендре, улица Аттилы, семьдесят четыре. Пароль: «Меня прислал профессор Добош га рентгеновскими снимками». Отзыв: «Я получу их только вечером в семь часов». — «Сколько на ваших часах, господин доктор?» На этот вопрос Доктор должен назвать точное время, а вы — сверить его со своими и сказать: «Не знаю, что произошло с моими часами: отстают за сутки на пять минут». Это все.

Кальман записал сообщение Даницкого, затем сказал:

— Все в порядке, Даницкий. И еще один вопрос. Скажите, вы не помните некоего Пала Шубу?

Даницкий посмотрел в потолок и несколько раз повторил вслух:

— Шуба… Шуба… Знакомое имя…

— В сорок четвертом по заданию Шликкена вас подсаживали к нему в камеру, — сказал Кальман.