Перстень с печаткой - Андраш Беркеши (1986)

Илона села, закурила и тогда только ответила:

— Немного. Только то, что он был агентом Шликкена. А после освобождения Венгрии пролез в коммунистическую партию. В пятьдесят шестом году на чем-то попался и угодил в тюрьму, а в пятьдесят восьмом уже вышел на свободу. Живет хорошо, занимается изобретательством, многие западные страны купили какой-то его патент…

Кальман едва сдержал себя, чтобы тотчас не помчаться к Даницкому и любой ценой вырвать у него правду. Ему теперь было совершенно ясно, что ключ к разгадке тайны предательства находится в руках инженера.

Илона встала, одернула пальто.

— Позвони, если еще что-нибудь будет нужно. А сейчас мне пора: спешу на репетицию! — сказала она и умчалась.

Кальман подошел к окну и посмотрел вниз, на улицу: ему хотелось знать, есть ли за Илоной слежка. Но ничего подозрительного он не заметил, отошел от окна и стал обдумывать интересную новость.

«Спокойствие! — повторял он про себя. — Только спокойствие! Силой здесь ничего не добьешься. Нужны доказательства, а не признание, вырванное силой. Надо найти умное решение».

Его размышления прервал звонок. Приехала Юдит. Они молча обнялись.

Кальман рассказал Юдит о разговоре с Домбаи и о решении открыть другу все о своем прошлом.

Лицо у Юдит просветлело: перелом в настроении Кальмана ее несказанно обрадовал.

— Вот увидишь, — убежденно проговорила она, — Шани поймет тебя!

— И все же кое-что мне самому не ясно, — задумчиво проговорил Кальман. — Почему до сих пор ко мне не явился курьер моего дражайшего дядюшки?

— Может быть, доктор Шавош махнул на тебя рукой? — предположила Юдит. — Как-никак вы родственники!

Кальман горько рассмеялся.

— Плохо ты его знаешь! Он никогда не откажется от меня. Дядя — фанатик, прямо-таки больной человек. — Вдруг Кальман замолчал и хлопнул себя по лбу. — Даницкий! Так вот в чем дело!

— В чем? — с любопытством спросила Юдит.

— Помнишь «Историю народа майя»?

— Уж не его ли фамилию ты вычитал в этом альбоме?

— Именно!

— Не может быть! — сказала Юдит. — Ты наверняка ошибаешься, Кальман.

— Нет, я не ошибаюсь. — Кальман забарабанил пальцами по столу, что-то обдумывая, затем сел к столу, достал чистый лист бумаги и принялся лихорадочно писать; Юдит с любопытством поглядывала на него и никак не могла взять в толк, что вдруг привело его в такое волнение.

— Пошли! — сказал он решительно немного погодя и снял с вешалки пальто.

— Куда? — спросила Юдит.

— По дороге расскажу…

В парадном он остановился и посмотрел через плечо Юдит. На противоположной стороне улицы топтались два человека.

— Знаешь, — сказал он Юдит, — я передумал. Пожалуй, тебе не стоит ходить со мной. Я совсем забыл, что ко мне сегодня должен заехать Шани. — Он приподнял за подбородок лицо Юдит. — Ступай, родная, домой и дождись, пожалуйста, его. — Кальман на мгновение умолк, а затем, словно решившись, добавил: — И все, все ему расскажи! Не утаивай ничего!

Он простился с Юдит, чуточку дольше обычного задержав ее руку в своей.

Юдит с любовью и тревогой глядела ему вслед и чувствовала себя бесконечно одинокой. Солнце ослепило ее, она зажмурилась и, повернувшись, быстрым шагом направилась к дому.

Между тем Кара приказал привести наружное наблюдение в боевую готовность. Затем он распечатал привезенное ему письмо. Оно было зашифровано, но элементарным и к тому же хорошо знакомым Каре ключом, и он довольно быстро его расшифровал. Но по мере того как полковник вчитывался в текст, его все больше охватывало волнение.

И когда Домбаи как вихрь ворвался к нему в кабинет, Кара, сам того не желая, не смог сразу подавить волнение: испуганным движением он сунул письмо в ящик письменного стола и, чтобы хоть как-то замаскировать свое замешательство, поднялся.

— Ну, что там у вас стряслось? — спросил он.