Марджори - Герман Вук (1995)

Было и странно, и приятно танцевать на траве летним солнечным днем! Круг зрителей представлял собой прекрасное зрелище. Прежде, утром, они неприятно поразили ее. Гости развлекались на лужайке в дешевых сомбреро и розовых марлевых накидках, они пели отрывки из «Ранчо Гранд» и «Сьелито Линдо», называли друг друга Педро и Кармен, стараясь произносить слова с мексиканским акцентом. Часто это было монотонное пение импровизированных песен Бронкса и Бруклина. Марджори пришло в голову, что эти песни могли хорошо проиллюстрировать рассказ о Нью-Йорке. Но сейчас, кружась в танце и улыбаясь, Марджори глядела на зрителей и думала, что они были точно такими же, как она сама, такими же юными, старающимися не пропустить каждую минуту веселья, мечтающими о счастливом браке, который искали по всему миру, а этот мир с каждым годом становился все более сложным и неустойчивым. Она даже посочувствовала полицейским, которые носили сомбреро с щегольски поднятыми кверху полями.

Днем стало прохладнее, тени деревьев сделались длиннее. Когда танцы закончились, Марджори присоединилась к родителям, чтобы посмотреть бой быков. Миссис Моргенштерн заняла для нее свободный стул, при этом она очень грубо отгоняла всех от этого места.

— Это невежливо, ты же знаешь, — сказала, тяжело дыша, Марджори, с благодарностью опускаясь на стул. Она заметила недовольные взгляды гостей, сидящих на корточках на траве. — Я просто нанята в помощь.

— Пусть он уволит тебя, этот дьявол, — ответила миссис Моргенштерн. — За те деньги, что он платит тебе, ты можешь посидеть на стуле.

Начался бой быков.

Ежегодная коррида, проводимая в «Южном ветре», хотя по-своему яркая и красочная, имела очень отдаленное сходство с мрачным, но доблестным ритуалом, описанным в произведениях Эрнеста Хемингуэя. Сначала оркестранты выстроились в конце арены, где должен был состояться бой быков, и промаршировали вперед, играя музыку, которая возвещала о начале представления, но мелодия была невыразительной и звуки раздавались как-то отрывисто. Затем последовала процессия из официантов и служащих, помогавших при проведении боя быков, и глупо ухмылявшихся посыльных. Все они были одеты в разноцветные костюмы тореадоров. Костюмы были им ужасно тесны и ограничивали их движения. «Тореадоры» тяжело передвигались в своих красных марлевых накидках, расшитых золотистыми блестками. Некоторые из них сидели верхом на лошадях, взятых из лагерных конюшен. Лошади также были украшены тканью кричащего цвета, перьями и бумажными длинными узкими лентами. Когда шуточный пародийный строй вышел вереницей с арены, раздались отдельные аплодисменты и послышался смех.

— Это прелестно, однако, — сказала миссис Моргенштерн, наблюдая, как марширующие вставали полукругом перед выходом. — С ними было много хлопот.

— Ноэль сделал все, — подтвердила Марджори. — Он даже сконструировал костюмы.

Музыка смолкла. Хихиканье и крики затихли. Прохладный легкий ветерок развевал длинные ленты на лошадях. Все смотрели на вход. Раздалась барабанная дробь, и оркестр заиграл арию Тореадора из оперы «Кармен». Тореадоры начали петь хриплыми голосами хором, а из-за кулис появился Самсон-Аарон, ехавший верхом на длинной и тощей старой белой лошади.