Весеннее пробуждение - Тери Браун (2014)

– С ним все будет хорошо, – заверила ее Элинор, входя на кухню. – Вы даже представить не можете, сколько всего он в состоянии делать самостоятельно. Хотя вам надо следить, чтобы он не перетрудился. – Элинор со вздохом облегчения опустилась в кресло. – Весь день провела на ногах.

– Простите. Спасибо, что помогли нам сегодня. Я и так чувствую себя виноватой, что попросила о помощи, когда вам пришлось отработать весь день. Не знаю, что бы я без вас делала.

– Не беспокойтесь. Я всегда рада помочь. А благодарить меня еще рано, работы впереди много. Такие пациенты обычно бывают или совсем беспомощными, или пытаются сделать все сами и только вредят себе. У меня есть подозрение, что ваш муж как раз из числа вторых. Он не станет просить вас о помощи, а если предложите, будет сердиться.

Пруденс разлила по чашкам кофе и села напротив Элинор:

– И что же мне делать?

– Обычно я советую родным других пациентов проявить терпение, но в вашем случае не стоит быть слишком терпеливой. Не позволяйте ему вымещать гнев на вас.

– Я совсем не против, честно, – перебила Пруденс, но Элинор покачала головой:

– Это не принесет ничего хорошего ни вам, ни ребенку. – Элинор пригнулась к столу, голубые глаза смотрели сочувственно. – Я знаю историю, которая привела к его ранению, и понимаю, что вы чувствуете. Но, Пруденс, тут нет вашей вины. Многие мужчины по всему миру сейчас переживают схожие трагедии. Вы не виноваты в том, что идет война, и ваш муж сейчас лежит в постели без одной ноги только из-за нее. Из-за войны. А не потому, что вы пытались сохранить ему жизнь.

Пруденс опустила взгляд на свои руки. Мысли ее путались, и она едва могла выразить словами те эмоции, что бурлили в ее душе.

– Я понимаю, что вы хотите сказать, – медленно, словно с трудом, произнесла она. – И это звучит разумно, но… – Договорить она не смогла.

– Но вы все равно чувствуете себя так, а не иначе? – с пониманием переспросила Элинор.

Пруденс беспомощно пожала плечами.

– Это сильнее меня, – сказала она. – Как перестать думать о том, что это случилось из-за моего вмешательства? Ведь если бы не я, Эндрю сейчас был бы здоров.

– Или мертв. Об этом вы не подумали?

Пруденс окатила бескрайняя волна грусти.

– Я постоянно об этом думаю. Но я уже никогда не узнаю, как все могло обернуться.

* * *

Из окна тесной комнаты Виктория с привычным тяжелым предчувствием наблюдала за приближением черного французского грузовика. Вытянутая «морда», здоровенная решетка радиатора и огромное прямоугольное лобовое стекло, разделенное пополам стойкой. Машина походила на огромного хищного ворона. Девушка прошептала под нос:

И сказал я, вздрогнув снова:

«Верно, молвить это слово

Научил его хозяин

В дни тяжелые, когда

Он преследуем был Роком,

И в несчастье одиноком,

Вместо песни лебединой,

В эти долгие года

Для него был стон единый

В эти грустные года —

Никогда, – уж больше никогда!»[10]

Сходство с вороном усиливало то, что сейчас грузовик перевозил мертвых солдат, подобранных в какой-то деревушке, которая случайно попала под огонь противника. Стоило Виктории заметить машину с ее скорбным жутковатым грузом, как она вспоминала о Ките и содрогалась от страха.

Каждое утро и перед сном она молилась о его безопасности.

Виктория знала, что Кит жив, потому что в последнем письме Колин упоминал о встрече с ним. Она много раз перечитывала эти несколько строчек: «Недавно случайно встретился с Китом. Мы выпили в офицерской палатке, и он спрашивал о тебе и Ровене. Выглядит неплохо, хотя и похудел, и все так же лишен почтения ко всему на свете».