Китайская невеста - Майкл Скотт (1996)

Уокер повернул диск сначала в одну сторону, затем в другую, сердце его громко стучало. Дважды он останавливался вытереть холодный пот, струившийся по рукам. Один за другим цилиндрики замка встали на свои места. Когда дверца сейфа открылась, Уокер испустил приглушенный торжествующий крик.

Наличные лежали в жестяной коробке, как обычно. Руки Уокера тряслись, когда он насчитал немногим больше пятидесяти тысяч долларов в банкнотах крупного достоинства. У него в руках оказалось небольшое состояние, что ж, удача сопутствовала ему.

Судорожно рассовывая деньги по карманам, он не забыл закрыть сейф, чтобы охранник при обходе ничего не заподозрил. Направившись в последний раз в свой кабинет, Уокер еще раз припал к коньячной бутылке. Решив захватить бутылку с собой, он посмотрел на бумаги, стопкой лежащие на столе, и с жестом крайнего презрения смахнул их на пол.

Он знал лишь одно место в Нью-Лондоне, где мог купить лошадь в столь поздний час, поэтому двинулся самым коротким путем через верфь. Когда он шел по докам, освещенным слабым светом половины лунного диска, то на стапелях увидел несколько кораблей, готовых к завершению. Тут на глаза ему попался недостроенный клипер. Корабль высился на стапелях, на нем предстояло установить мачты.

Одному Богу известно, как сильно ненавидел он эти клиперы, олицетворения создавшего их человека!

Стройный и прекрасный корабль манил к себе как магнит. Сжимая в одной руке бутылку коньяка, а масляную лампу в другой, Уокер приблизился к судну. Он остановился около большой корзины, наполненной древесными стружками, которые собрали, но не успели выбросить.

Внезапно в голове Уокера вспыхнула помутившая разум мысль.

Ярость умножила его силы, и с невероятным трудом ему удалось поднять корзину со стружками по крутому трапу на борт клипера. Пот обильно струился по всему телу, когда он рассыпал содержимое корзины по палубе. Сделав последний глоток коньяка, он выплеснул остатки на стружки и щепки.

Посмеиваясь как сумасшедший, он выдвинул горящий фитиль в масляной лампе, затем, собрав остатки сил, швырнул ее на стружки.

Быстро спустившись на землю и отойдя в сторону, Уокер издали смотрел, как на палубе занималось пламя. В воздух взметнулись языки огня; медленно — медленнее, чем ему того хотелось, — растекаясь по палубе.

Сжав кулаки, Уокер смотрел на горящий клипер, отблески пламени высвечивали его красное с белыми пятнами лицо, все еще искаженное ненавистью.

Он неподвижно стоял до тех пор, пока не услышал сигнал гонга одного из сторожей, затем отряхнулся и молча исчез в ночи.

Было уже позднее утро, когда Джудит Уокер появилась на пороге офиса отца, держа в руке дымящийся чайник.

— Слышала, ты не ложился всю ночь, папа, — сказала она, — поэтому решила, что тебе нужно выпить немного кофе.

— Как предусмотрительно с твоей стороны, — устало ответил Джеримайя Рейкхелл. — Чашки там, на полке. Присоединяйся ко мне.

Он наблюдал, как она вытерла две чашки полотенцем, затем налила кофе.

— Много сгорело, папа?

— Новый клипер на седьмом стапеле сгорел до самой ватерлинии. Я еще не получил окончательного доклада, но судно так сильно обгорело, боюсь от него теперь мало пользы. Но я не жалуюсь. Мы проработали всю ночь и не дали огню распространиться. Все могло бы оказаться гораздо хуже.

— Как ты полагаешь отец, отчего начался пожар?

— Не знаю. Насколько нам известно, в прошлую ночь не было посторонних. Один из сторожей видел Брэкфорда здесь в офисе, и, надеюсь, он скажет, не видел ли чего необычного, но я пока еще не видел его.

— Ты и не увидишь его, папа, — тихо ответила Джудит. — Брэкфорд в ярости ушел из дома перед самым ужином. До этого он сильно напился и вообще не возвращался домой сегодня ночью.

Джеримайя внимательно посмотрел на дочь и только тут заметил темно-синий синяк на щеке, который не смог скрыть даже приличный слой рисовой пудры.