Непутевая - Лиза Альтер (1997)

— Нет, конечно. Это только мое предположение.

Мы вернулись в Бостон и возобновили поиски работы и квартиры, которую могли бы себе позволить на мои урезанные дивидендные чеки. Эти поиски привели нас на окраину Бостона, где я никогда не бывала прежде. Несмотря на солнечную погоду, узкие улицы с высотными зданиями выглядели серыми и унылыми. С когда-то элегантных фасадов осыпалась штукатурка, урны были полны мусора, словом, на всем лежала печать запустения.

Мы разыскали дом, где дешево сдавалась двухкомнатная квартира, и стали осторожно спускаться в темный подвал. Неожиданно Эдди остановилась.

— Здесь мой отец — кто бы он ни был — изнасиловал мою мать.

— О чем ты? — Я с ужасом уставилась на возникшего из ободранной двери пьяницу. — О чем ты?

— Да, это было здесь, — мрачно подтвердила она.

Мы молча смотрели вниз на обшарпанные ступеньки и полную битого стекла и пустых бутылок дверную нишу.

— Этот подвал — семейная святыня, — вдруг зло засмеялась Эдди. — Мать как-то привела меня сюда и показала это место. Мне было десять лет. Чтобы я поняла, каковы мужчины.

— Ты хочешь сказать, что жила неподалеку?

— В пяти кварталах к востоку. — Она с вызывающим видом повернулась ко мне. — Что, Скарлетт, ты шокирована?

Этим именем — Скарлетт О’Хара из «Унесенных ветром» — она называла меня всякий раз, когда я показывала свой южный снобизм.

— Не знаю…

— Разве имеет значение, где я выросла? Ты росла во дворце с прислугой, я — в трущобе. Что с того?

Я торопливо закивала в ответ. Мы снова уставились на дверную нишу, где когда-то проклятое животное изнасиловало несчастную девушку.

— Он приставил ей к горлу нож, — проговорила Эдди. — Ей было пятнадцать. Она поздно возвращалась из школы. Она мечтала стать парикмахером, но когда поняла, что беременна, бросила школу.

— А… аборт?

— В 1944 году? Ты шутишь? В Массачусетсе? Без гроша в кармане?

— Она еще совсем не старая. И по-прежнему живет поблизости?

Эдди кивнула.

— Может, сходим навестим ее? Я хотела бы познакомиться с твоей мамой. Ты же знакома с моей. Помнишь, учили по психологии: мать — очень важный фактор в жизни человека.

— Тебе она не понравится.

— Но…

— Нет! — отрезала Эдди. — Я не видела ее больше года.

— Пожалуйста.

— Нет! — Я удивленно посмотрела в ее искаженное гневом лицо. — Пора убираться отсюда. — Она схватила меня за руку и потащила назад.

Через месяц мы сняли деревянный флигель по соседству с фермой Моны и Этель. Он стоял на холме, спускавшемся к огромному пруду, в котором жили бобры. От флигеля до берегов, заросших камышом, тянулся широкий луг с тимофеевкой. Над водной гладью то тут, то там торчали серые своды затонувших деревьев.

В первый наш вечер на новом месте мы поставили на веранде плетенные из тростника кресла-качалки и сели любоваться закатом. Эдди расчесала мои распущенные волосы и заплела в аккуратную косу.

— О чем ты думаешь? — не отрывая глаз от неяркого солнца, позолотившего верхушки деревьев, спросила я.

— О том, что мы наконец твердо встали на ноги.

Конечно, по сравнению с Бродвеем Кембриджа узкая грунтовая дорога в Старкс-Бог была концом света. Тогда мы еще не знали, что приехали не в тихое, спокойное место и что вскоре нас ждут настоящие бои. Первый месяц на ферме был безоблачным и счастливым. Нам казалось, что только теперь, после долгих блужданий, мы попали к себе домой. Никому, кроме Вествудской компании, — чтобы знали, куда высылать чеки, — мы не сообщили свой новый адрес.

Флигель примыкал к большому, сгоревшему дотла дому. Его построил несколько лет назад биржевой маклер из Нью-Йорка, и мы недоумевали, почему он решил сдать такой райский уголок. Сам дом когда-то служил нескольким поколениям фермеров, и, естественно, рядом стоял отличный сарай.