Непутевая - Лиза Альтер (1997)

— Ты не находишь высокомерным считать наш образ жизни настолько предпочтительней, что они, как обезьяны, должны подражать нам? Вопреки здравому смыслу, я надеялась, что Эдди не сможет ответить на этот аргумент мисс Хед.

— Неужели можно назвать высокомерным желание дать ребенку образование? Или желание дать его родителям возможность зарабатывать достаточно, чтобы их детей не мучили по ночам крысы?

— А ты не думаешь, что сливки поднимутся сами?

— Возможно. Но остальное молоко тем временем окончательно прокиснет.

— Откуда ты знаешь, что жители Роксбери недовольны своей жизнью?

— Знаю, — мрачно заявила она. — Я тоже выросла в трущобе Бостона. Я тебе говорила, кто мой отец?

Я замешкалась. Холзер… У многих девушек в Уорсли отцы были дипломатами, академиками, крупными бизнесменами. Холзер, Холзер… Кем же был отец Эдди, если растил ее в трущобе?

— Нет. Не говорила.

— Ну как же! Мы беспристрастны… — засмеялась она. — Так вот знай: он был насильником. Затащил мою мать в подвал, сунул в рот кляп и изнасиловал.

— Какой ужас! — ахнула я.

— Да ну, брось! Если бы этого не случилось, ты бы со мной сейчас не разговаривала. Или, по крайней мере, я была бы совсем не такой, как сейчас. Твое сравнение со сливками — чушь! Сливки не поднимутся, если для них не будет условий.

— Неправда! Посмотри на себя!

— Знаешь, почему я в Уорсли? Потому что одна вшивая учительница в той дыре, где я ходила в школу, питала ко мне особый интерес. Потому и нагрузила меня всякими премудростями. Я была единственной во всем классе, кто действительно чему-то научился. — Она вызывающе посмотрела на меня, ожидая, что мне остается поднять руки вверх.

— Ну и что? По-моему, это только подтверждает мою точку зрения: умные люди — вне политики.

— Вздор! Твоя голова набита дерьмом, поняла, сучка? Продолжай в том же духе! Живи как та — с часами на груди! Аккуратно, благопристойно! Никакого риска, а следовательно, и ошибок! Ни друга, ни детей, ни животных — никто не вмешивается в твое драгоценное расписание. Когда особенно одиноко — может обнять ногами виолончель или занять свои мелкие мозги рассуждениями о Декарте. Вот кто твой идеал! Ну и убирайся отсюда!

— Жить так, как мисс Хед, вовсе не плохо. По крайней мере, лучше, чем шарахаться всю жизнь от одной неудачи к другой, как я до поступления в Уорсли.

— Ничего страшного в таком шарахании! Если, конечно, ты не безнадежная страдалица.

— Как ты самонадеянна! Почему ты так уверена в себе?

— Потому что знаю: лучше рисковать и ошибаться, делая добро, чем заживо похоронить себя. Единственная страсть мисс Хед — Декарт и Спиноза.

— Ну, мне не довелось «делать добро», Эдди, поэтому я и аполитична. Посмотри, сколько зверств совершается под лозунгом «делать добро». Я, как и мисс Хед, предпочитаю заниматься тем, в чем разбираюсь.

От возмущения она так затрясла головой, что коса запрыгала на спине.

— Тебе это только кажется, что ты в чем-то разбираешься. Ха-ха!

— Если даже я допущу, — хотя, конечно, этого не будет, — что прав Ницше, все равно, есть несомненные факты!

— Например? — фыркнула она.

— Факт, что атом состоит из положительно заряженных протонов и отрицательных электронов, и если они соединены определенным образом, то получается определенный элемент.

— И тебя потому не интересуют другие люди, что ты занята проверкой этих важных истин? Ладно. Но ты знаешь, что в Индии есть культура, в которой в качестве основной единицы времени используется время, необходимое для закипания кастрюли с рисом? И они, кстати, отлично живут с такой единицей.

Я выскочила, хлопнув дверью, помчалась в лифт и спустилась на первый этаж. Пробежала вестибюль, длинный коридор с внушительными портьерами и, наконец, постучала к мисс Хед.

— А, мисс Бэбкок, это вы! А я уже решила, что где-то пожар. Входите.

Я устало опустилась на диван.