Рассвет на закате - Марджори Иток (1995)

— Пожалуйста! — произнес он одними губами. — Пожалуйста!

Джилл протянула гибкую руку и, растопырив пальцы, поднесла ее к морде Томасина. Тот обнюхал руку и решил, что она может почесать у него за ушками. Джилл Бонфорд сказала как бы невзначай:

— Я легко нахожу общий язык с большинством кошек.

«Наверное, потому, что у вас вообще много общего».

Но Элинор промолчала. Она протянула кота Джилл. И он удобно устроился в складках модного кожаного пальто. Поверх его поцарапанной в боях головы жена Бентона Бонфорда спокойно сказала:

— Вы абсолютно правы насчет точки зрения. Я не ожидала появиться здесь в качестве приятного сюрприза, но и скверное впечатление я производить не хочу. Я не кого не намерена разорять, я просто ищу свою выгоду. Если вы поймете это, тогда мы прекрасно сможем договориться.

В прямоте жене Бентона не откажешь, едва ли она та легкомысленная блондиночка, которую представляла себе Элинор.

«Значит, я ошибалась, — угрюмо подумала она, — эта дамочка — что-то особенное.

Элинор пожала плечами и ответила:

— Тогда давайте присядем. В задней комнате удобнее и теплее.

Элинор шла, думая, что выглядит, как дочь крысолова, и пытаясь подавить дикий гнев и ревность к этой красивой самоуверенной даме, которая была женой Бентона Бонфорда, бросила его, сделав ему больно. За все время не было сказано ни слова о ее неожиданном вдовстве.

И в приливе жалости к себе Элинор представила, как она сама лежит в постели с Бентоном Бонфордом, прижимается к его теплому, надежному телу, дает ему обнять себя, любить себя и яростно подумала: «Я никогда не бросила бы его».

Она прислушивалась к голосу Джилл, желая услышать в нем что-либо легкомысленное, желая, чтобы та допустила какую-нибудь ошибку, тогда Элинор почувствовала бы свое превосходство и удовлетворение. Но ничего такого не было. Хрипловатые интонации Джилл были отточены.

Она говорила:

— Видите эти лампы? Это Тиффани, не так ли? Господи! Да я и кучу мусора ими бы не украсила. А вот китайская горка, которую моя мать выбросила за ненадобностью, когда мне было лет шесть. И только посмотрите на этот жуткий гарнитур с избытком шишечек. Он викторианский, миссис Райт?

Элинор помолчала, затем коротко бросила:

— Это Джон Белтер.

— И сколько он стоит?

Элинор сказала.

Джилл воскликнула:

— Да вы шутите! И вы его продадите?

Элинор вспомнила о толстухе и ее муже, Калдере.

— Да, если мы захотим.

— Что вы имеете в виду, говоря «если мы захотим»? Господи! Да я спихнула бы его побыстрее, прежде чем у клиента появится хороший вкус и он не расторгнет сделку.

— Опять-таки, — сказала Элинор, пытаясь улыбнуться, — это только лишь ваша точка зрения.

Она провела их в комнату, устроила Джилл в кресле Джулии, адвокат, который чувствовал себя страшно неудобно, получил кресло-качалку, а сама она уселась на китайской табуретке, прислонившись спиной к шкафу.

Томасин, устроившийся на коленях Джилл Бонфорд, вытянул лапы, и в его пушистой груди родилось громкое мурлыканье.

«Предатель», — подумала Элинор. Она сказала:

— Хотите кофе? Бен появится здесь через несколько минут — это наш эксперт-реставратор… — Бен сильно удивился бы, услышав, как его отрекомендовали, — …и единственный, кто умеет совладать с причудами фильтра в кофеварке.

«В твоем голосе звучит напряжение, Элинор, ты выглядишь претенциозно».

Джилл Бонфорд манерно сказала:

— Нет, думаю, не стоит. Спасибо. Питер угостил меня превосходным завтраком. — И она ослепительно ему улыбнулась. — К тому же я решила поскорее устроиться в доме. Дом, как я поняла, очень хороший. Так сказал Питер, и я предпочту его мотелю, где я провела прошлую ночь. — Теперь голливудская улыбка была адресована Элинор. — Мы ведь сможем все уладить, как вы думаете?

Элинор тоже могла говорить прямо, когда это было нужно.

Она сказала:

— Да, конечно. Я там живу.