Рассвет на закате - Марджори Иток (1995)

— Я знаю. Я знаю, что он не нравился ему.

— И тем не менее он лучше, чем Марвин Коулс.

— Да, кто угодно лучше, чем Марвин Коулс.

— Аминь. Конечно, адский выбор, но если дело дойдет до этого, то я выбрал бы Мондейна. По крайней мере, он знает свое дело. — Бен вытянул поцарапанный палец и провел им по атласной спинке Томасина. — И еще я думаю, что Мондейн тоже хочет купить магазин. Иначе он появился бы здесь намного позже. Он оценивает это место, так я думаю. Так что, я полагаю, нам нужно подготовиться к продаже. — Бен страдальчески посмотрел на нее. — Вам приходит в голову хоть какой-то способ добиться от банков ссуды?

Элинор покачала головой и печально улыбнулась:

— Все, что у меня есть, так это одежда в гардеробе, подержанный автомобиль и четыре хороших антикварных вещи. Плюс ко всему я должна оплатить еще два огромных счета за лечение Бобби. Нет никакого способа, Бен. Боюсь, что мы с вами вне игры.

— Тем более следует подготовиться.

— Ну что ж, давайте.

Раздался звук, словно кто-то бросил горсть соли в окно, и оба они вздрогнули. С неба сыпался град. Элинор поежилась. Бен тут же спросил:

— Вам тепло?

— Все в порядке. — Она поменяла позу и оперлась на локоть. — Завтра я позвоню Питеру — это партнер Мэтта. Может быть, он сможет вывести нас из этого состояния неизвестности.

— Попробуйте. Но если он что-то и знает сегодня, то не больше, чем он знал вчера, когда я с ними разговаривал. Он начал официальную процедуру, по его словам…

— Он старается найти кого-то из родственников Бентона.

— Именно. Он сказал, что потребуется определенное время.

Элинор думала: «Должна ли я сделать это? Поймет ли Джон Джиаметти?» — И внезапно до нее дошел смысл слов, которые говорил Бен:

— Мондейн взял его в оборот, я имею в виду партнера Мэтта. Этого Питера. Повез его обедать и все такое. Так что все может закончиться тем, что мы будем работать на этого проныру Мондейна, нравится нам или нет.

Бен смотрел на усталое лицо Элинор, которое находилось близко от него. В списке эпитетов для Тони Мондейна он припас не только словцо «пронырливый». В глазах Элли Бен видел, что она согласна с ним, и испытал слабое облегчение. В конце концов, ведь Элли не глупа.

— Будет день, будет и пища, — сказала она. — Нам остается только защищаться — вам, мне и Мэри Энн. Вот и все, что мы можем сделать прямо сейчас.

Он кивнул.

Томасин разделался со своей едой, вскочил обратно на колени к Элинор, в знак благодарности лизнул ее шершавым язычком, обернул свое тельце рыжим хвостом и принялся мурлыкать. Она коснулась его шелковой спинки и механически погладила ее. Скрипнула входная дверь, и в помещение ворвался снежный вихрь снега. Владелец скобяной лавки спросил:

— Вам лучше, Элли?

— О да. Да, спасибо.

— Хорошо. Я скажу жене, что вы вернулись. Глядите-ка — я тут хороший костерок развел и все сжег, по крайней мере, все, что мог сжечь на законных основаниях. — Он улыбнулся. — Так вот, нет ли у вас еще чего-нибудь, что я мог бы кинуть в огонь?

Бен поднялся.

— Полагаю, что под навесом есть какие-то картонки.

Оба мужчины вышли, снова впустив ледяной обжигающий порыв внутрь. Элинор осталась сидеть на прежнем месте, плотнее закутавшись в свое старенькое пальто.

В магазине было тихо. До нее слабо доносились голоса мужчин. Двустворчатый голландский шкаф отбрасывал гигантскую тень на пол. И перед ее глазами возник гигантский призрак, человек со сдвинутыми бровями, прислонившийся к этому шкафу и скрестивший на груди руки. Слезы блеснули на ее глазах.

— Бентон, — сказала она вслух, испытывая сильную боль. — О, Бентон, Бентон, почему?

Это было выше ее сил, это было слишком мучительно, чтобы оставаться на стуле, смотреть по сторонам и вспоминать.

Элинор поднялась, переместив покорного Томасина на плечо, словно шарф, и пошла вслед за тенями в глубину магазина.