Рассвет на закате - Марджори Иток (1995)

Да, так. По какому-то странному предопределению решено, чтобы я жила, а он — нет. Здесь должен крыться какой-то смысл. Как мне найти его? — В ее утомленной голове ответ возник сам собой: надо выполнять обещания. Как это делал он. Но, Господи, как? Я теперь даже не знаю, кому принадлежит магазин. «Я могла бы позвонить младшему помощнику Мэтта, — подумала она, свесив ноги на холодный пол. — Кажется, его зовут Питер. Но что у нас сегодня? Сегодня воскресенье. К двум часам за мной приедет Бен и отвезет домой. — Подступили слезы, слезы жалости к себе, и она с трудом поборола их. — Ради Бога, Элинор Райт, не надо превращаться в плаксу. Сожми зубы. Живи сегодняшним днем, черт возьми! Надеюсь, твоя страховка сможет покрыть медицинские расходы и ты не вылетишь в трубу окончательно. Надеюсь, что Джон Джиаметти не передумал, и у него все еще найдется работа для тебя. Надеюсь, что кому бы теперь ни принадлежал магазин, владелец не прогонит Бена и Мэри Энн или продаст магазин еще кому-нибудь, кто оставит их. В конце концов, хватит тебе витать в облаках. Вернись назад, к проклятой реальности».

Элинор встала на ноги, схватилась за кровать, потому что перед ее глазами все поплыло, и поняла истинность выражения: «Легко сказать, да нелегко сделать».

Но головокружение прошло через несколько секунд. Все еще осторожно придерживаясь за кровать, она передвинулась к стулу, решила, что пока этого вполне достаточно, и села. Дверь в холл была открыта, и она увидела на стене яркую бумажную индюшку, которую прикрепили кнопкой.

«Как эта птица похожа на Тони Мондейна», — ехидно подумала Элинор, затем причина попадания на стену именно индюшки заняла ее воспаленный мозг.

День Благодарения? Это не может быть день Благодарения — так долго она не могла пробыть здесь.

Однако именно так дела и обстояли. Из ее жизни выпали две недели, о которых она ничего не помнила. Две недели без Бентона. Три без Мэтта. И более четырех без Джулии.

«Бену следует быть более осторожным: вероятно, он может стать следующим», — подумала она и поняла, что это вовсе не смешно.

Наполненные яростью глаза Элинор вдруг натолкнулись на ее собственное отражение в маленьком зеркальце на стене, и она сама себя не узнала. Под глазами пролегли такие глубокие морщины, что и целого галлона крема не хватило бы, чтобы их замазать. Она напоминала цветом лица восковую куклу, а губ почти не было видно. Она выглядела на все семьдесят лет. Или на все сто. На самом деле с такими сальными свалявшимися волосами, свисающими на лицо, она отлично может подойти для роли одной из ведьм в «Макбете» и варить зелье, приговаривая: «Пузыри, пузыри, горе-беду навари».

Ну ладно. Одно хорошо — клетчатая юбка теперь будет ей впору.

Надо возвращаться из больницы домой, но есть ли у нее какая-нибудь одежда? Наверное, она должна позвонить Мэри Энн и попросить, чтобы та заехала к ней и захватила что-нибудь.

Элинор снова осторожно поднялась и шаг за шагом добралась до шкафа. Она сможет выйти в этой одежде.

Какого черта теперь наряжаться? Для кого устраивать показ мод? Для Тони Мондейна?

Едва ли. Элинор невольно взглянула на красивые розы в вазе, которые стояли на подоконнике. Они уже начали опадать, пора расцвета миновала, как и у нее, но чем теперь можно объяснить поступки Тони Мондейна?

Вот еще одна загадка, которой нужно найти объяснение по возвращении в реальный мир.

Неделя обещает быть интересной.

Тут в холле раздалось дребезжание колесиков по полу, и круглолицая маленькая санитарка появилась на пороге, держа в руках поднос.

— Здравствуйте, миссис Райт. Сегодня вам определенно лучше. Пододвинуть ваш стул к окну? И посмотрите-ка, это настоящая еда, а не какие-нибудь соки.

Элинор снова села, сознавая, что настало самое время поесть, и устроила поднос на коленях. Она не включила телевизор, чувствуя, что земля прекрасно вертится и без ее участия.