Кимоно - Джон Пэрис (1997)

— Как поживаете, миссис Баррингтон? Рад встретиться с вами.

Голос был высокий, писклявый, похожий на ломающийся голос подростка-мальчика. Протянутая рука была мягкая и вялая, несмотря на то, что он сделал попытку энергичного пожатия. С утонченной вежливостью усадил он миссис Баррингтон в кресло. Сам сел рядом, близко, скрестил свои толстые ноги и запустил пальцы в рукава.

— Я ваш старый друг Ито, — начал он, — друг вашего отца, и надеюсь быть также и вашим.

Только ввиду упоминания об отце она не обошлась с ним резко. Все же она решила предложить ему чай здесь и не приглашать в свои комнаты. Возрастающая подозрительность по отношению к соотечественникам, результат наблюдений над маневрами Танаки, сделали Асако уже не такой доверчивой, какой она была раньше. Она еще охотно забавлялась их манерами, но уже не верила показному простодушию и неизменной улыбке. Однако она скоро была тронута мягкостью и ласковостью манер мистера Ито. Он похлопал ее по руке и назвал «девочка».

— Я ваш старый поверенный, — продолжал он, — друг вашего отца и ваш друг также. Захотите чего-нибудь, сейчас же звоните мне, и это у вас будет. Вот мой номер. Не забывайте его. Шиба, тринадцать-двадцать шесть. Как вам нравится Япония? Прекраснейшая страна, по-моему. А вы еще не видели Мияношита, или Камакура, или храмов Никко. Наверно, у вас еще нет автомобиля? Право, это очень жаль. Это очень нехорошо. Я добуду вам самый лучший автомобиль, и мы совершим большую поездку. У всякого богатого и знатного человека бывает автомобиль.

— О, это в самом деле было бы хорошо! — воскликнула Асако, хлопая в ладоши. — Япония такая красивая. Я хотела бы получше посмотреть ее. Но о покупке мотора я должна спросить мужа.

Ито улыбнулся жирной, масляной улыбкой.

— Право, это по-японски, девочка. Японская жена говорит: я спрошу мужа. По-американски жена говорит совсем иначе. Она говорит: мой муж сделает то, сделает это — совсем как кули. Я часто бывал за границей и очень хорошо знаю американские обычаи.

— Мой муж дает все, что мне нужно, и даже гораздо больше, — сказала Асако.

— Он очень любезный человек, — осклабился адвокат, — потому что деньги все ваши, совсем не его. Ха-ха-ха!

Потом, заметив, что, пожалуй, несколько перешел границы дозволенного, прибавил:

— Я очень хорошо знаю американских дам. Они не отдают деньги мужьям. Они говорят своим мужьям: давайте деньги мне. Они все делают сами, всегда подписывают чеки.

— В самом деле? — сказала Асако. — Но мой муж самый любезный и самый лучший человек в мире!

— Совершенно верно, совершенно верно! Любите своего мужа, как хорошая девушка. Но не забывайте вашего старого поверенного Ито. Я был другом вашего отца. Мы учились вместе в школе, здесь, в Токио.

Это очень заинтересовало Асако. Она пыталась заставить адвоката рассказать об этом, но он сказал, что это длинная история и он поговорит с ней в другое время. Потом она спросила о своем родственнике мистере Фудзинами Гентаро.

— Он сейчас уехал из города. Когда вернется, он, наверно, пригласит вас на прекрасный пир. — С этими словами он простился.

— Что скажете о нем? — спросила Асако Танаку, который наблюдал их встречу вместе с толпой прислуживавших боев.

— Он хайкара джентльмен, — был ответ.

«Хайкара» — это туземное извращенное слово «high collar» (высокий воротник) и означало сперва особый вид японских щеголей, по-обезьяньи перенимавших привычки, манеры и моды у европейцев и американцев, причем высокий воротник был наиболее ярким символом всего этого. Сначала выражение это было презрительным, но давно потеряло этот оттенок и стало означать «изящный, фешенебельный». Теперь можно жить в хайкара доме, читать хайкара книги, носить хайкара шляпу. Практически это слово стало японским эквивалентом не поддающегося переводу слова «шик»