Наездницы - Энтон Дисклофани (2013)

Возле ворот я увидела Хенни, которая оживленно с кем-то болтала. Я не узнала ее собеседницу, пока она не обернулась и не взглянула на меня. Миссис Холмс. Все в ней стало короче – ее волосы, уложенные в свободный узел, ее юбка, которая уже не волочилась по земле, ее блузка, теперь не застегнутая у горла камеей, а открывавшая взглядам бледную кожу ее шеи. У меня закружилась голова, и я быстро наклонилась вперед в седле, как будто теряя сознание.

– Теа, ты хорошо себя чувствуешь? – спросила миссис Холмс.

Я смотрела на нее, открыв рот, и не могла скрыть удивления. Она посвежела, как будто побывала на курорте. Теперь я поняла, что в юности она была очень хорошенькой. Не красивой, но хорошенькой, маленькой и очень бойкой. Меня чуть не стошнило.

– Да, Теа, – холодно произнесла Хенни, – ты хорошо себя чувствуешь?

Я кивнула и проехала мимо них, стараясь не встретиться взглядом с миссис Холмс и игнорируя потрясенное лицо Хенни.

– Теа, – крикнула она вслед мне, – ты совсем разучилась себя вести?

Но я не решалась смотреть в глаза миссис Холмс. Как бы я ни старалась, я не смогла бы сделать вид, что она мне нравится.

Я обо всем забыла. Я забыла о том, что она вернется и предъявит права на своего мужа и на свою жизнь здесь. И все же, въезжая в манеж, я хотела, чтобы победительницей оказалась я.

Мы развернули наших лошадей головами к мистеру Альбрехту и Рэчел, которая вручала гирлянды победителям нашей группы. Девочка улыбнулась мне. За тот месяц, что она отсутствовала, ее лицо позолотило солнце. В положении дочери директора были свои преимущества. Мистер Альбрехт одной рукой обнимал Рэчел за плечи, как будто пытаясь от чего-то ее защитить. Ее по-прежнему здесь любили. Она продолжала улыбаться мне, ее щеки были розовыми, а во взгляде светилась надежда. И ей было на что надеяться. Ее родители воссоединились, и семья вновь стала единым целым. Я увидела в первом ряду Молли, которая весело болтала с другой первогодкой. Все первогодки своими пушистыми волосами и длинными ногами по-прежнему напоминали юных кобылок. Казалось, они не знают, куда им девать свои руки и как управлять слишком быстро ставшими длинными ногами.

– Сейчас мы огласим результаты, – объявил мистер Альбрехт, когда толпа затихла.

Джетти что-то яростно бормотала себе под нос, и я обернулась к ней.

– Всегда смотрит, – буркнула она, перехватив мой взгляд, – она повторила то, что когда-то сказала мне Хенни.

Я промолчала и закрыла глаза, чтобы не видеть всех тех, кто за нами наблюдал.

Когда я снова их открыла, то увидела серьезные лица и устремленные на нас взгляды. Это так много для всех нас значило! Марта что-то обсуждала с Хенни. Элис Хант притихла и напряженно следила за происходящим. Молли грызла ногти. За исключением Сисси, я так мало знала обо всех этих девочках. Нет, еще я знала достаточно об Эве, чтобы с полным правом называть ее подругой.

Рэчел встретилась со мной взглядом и быстро отвела глаза, и я поняла, что победила.

– Такого никогда еще не было, – начал мистер Альбрехт, стоя перед нами и обращаясь к толпе. Единственным, что отличало его от всех нас, был его сильный акцент. – Еще никогда мы не вручали приз новенькой.

Я увидела, что Хенни что-то прошептала на ухо миссис Холмс, которая покачала головой. Разумеется, теперь все поняли, что речь идет обо мне. Мэри Эбботт сияла, а Кэтрин Хейз заинтересованно меня разглядывала. Я смотрела на миссис Холмс только потому, что не должна была смотреть на ее мужа, который стоял позади всех, держа на руках Декку. Миссис Холмс тоже на меня смотрела, и ее лицо сохраняло безмятежное выражение.

– Верховая езда, – продолжал мистер Альбрехт, – это, если можно так выразиться, настоящее партнерство между человеком и животным, это соединение силы ума человека и грубой физической силы лошади.

– Давай, заканчивай уже, – прошептала Леона.